В одном из таких поездов в начале июня и ехал «капитан» Концов: в Ростове ни Главнокомандующего, ни его штаба не оказалось. И тогда несостоявшийся диверсант, в нарушение всяких правил конспирации, «отбил» в Киев телеграмму следующего содержания: «Дядю не встретил зпт еду поиски тчк». После чего он решительно направился в Екатеринослав, где, по слухам, и должна была обосноваться Ставка Иван Антоныча. Концов считал себя человеком долга. Потому, что он должен был получить орден и кресло.
Но на второй день пути обитатели поезда имели сомнительное удовольствие личного знакомства с «вольной армией батьки Дьявола». Подавляющее большинство их после непродолжительной дискуссии на тему «Кошелёк или жизнь» предпочло второе. В порядке «добровольного обмена ценностями» это большинство сочло возможным расстаться с кошельком, а заодно и прочим обременительным в дороге имуществом, как то чемоданы, баулы, сундучки и даже избыточные в жаркую погоду меха и кожи.
Но в одном из вагонов оказался человек один-единственный такой который не захотел расставаться с новенькими хромовыми сапогами. Этим человеком был капитан Концов. И когда ворвавшиеся в купе бородатые «воители за народ» заорали: «Руки у гору!» и «Сымай чоботы!», Павел Андреич поступил вопреки общему мнению. Под испуганные взоры своих попутчиков ротмистра Дулина и поручика Дубицкого, мгновенно выполнивших обе команды он бесстрашно ринулся на захватчиков. Он раз одному! Раз другому! Раз третьему! Раз четвёртому! Раз
И тут на него навалились, как впоследствии утверждал сам Павел Андреич, не менее двадцати негодяев. Вопрос о том, как они все смогли уместиться там, благоразумно опускался. Павел Андреич отбивался, как лев, оказательством чему были несколько сломанных носов и челюстей, не говоря уже о многочисленных синяках на лицах «дьяволовцев».
Как ни сопротивлялся Павел Андреич, но двадцать негодяев это чуть ли не пять негодяев. И, в конце концов, его скрутили. В этом негодяям весьма деятельно правда, не по своему хотению, а по «настоятельной просьбе» негодяев пособляли ротмистр с поручиком. Это, увы, не дало им никаких льгот при их собственной «упаковке».
В знак особого восхищения мужеством отважного офицера «повстанцы» даже хотели произвести расчёт за сапоги непосредственно в вагоне. Но уж больно хорош был на капитане новенький, с иголочки, мундир, который пришлось бы в таком случае испортить дырочками и трудно выводимыми пятнами!
Вскоре насыпь была заставлена движимым имуществом, в том числе, и женщинами половозрелого возраста, «упрошенными» дьяволовцами «остаться погостить». Почувствовав облегчение, паровоз дохнул грязным дымом на остающихся, и медленно покатился вперёд.
Вскоре насыпь была заставлена движимым имуществом, в том числе, и женщинами половозрелого возраста, «упрошенными» дьяволовцами «остаться погостить». Почувствовав облегчение, паровоз дохнул грязным дымом на остающихся, и медленно покатился вперёд.
Господ офицеров сразу же отделили от «груза». Уже один этот «отрыв от коллектива» свидетельствовал о том, что к «трофеям длительного пользования» они отношения не имеют. Шансы даже на краткосрочную перспективу становились всё более призрачными
Не устраивая ненужной канители с завязыванием глаз, «повстанцы» сопроводили пленных в какое-то богом забытое село. В какой-то крытой ржавой соломой хате им развязали руки. Нахального вида молодчик с вьющимся густым чубом, выбивающимся из-под траченной молью папахи, открыл крышку погреба и велел им спускаться вниз. Увесистые пинки, которыми он награждал господ офицеров, увеличивали пропускную способность объекта.
Старая деревянная лестница жалобно пищала под босыми ногами. Было темно. Пахло сыростью и какой-то кислятиной. Внезапно раздался чей-то вопль: спускавшийся первым Концов наступил в темноте на что-то мягкое. Где-то чиркнула спичка. Вспыхнуло неяркое пламя ненадолго, но этого времени хватило для того, чтобы разглядеть «внутреннее убранство» погреба.
Оказалось, что он обитаем: прямо под лестницей скулил от боли придавленный Концовым мужчина в кителе с полковничьими погонами, а в углу расположился чиркавший спичками молодой капитан.
Капитан Баранцев, мрачно буркнул он. Прошу, господа, представиться полковнику Лбову.
Концов насмешливо, без тени сострадания на лице, посмотрел на жалобно скорчившегося полковника, и «представился»:
Капитан Концов. А эти «герои», он, не оборачиваясь, ткнул большим пальцем на поникших головами Дулина и Дубицкого, со мной.
После такой выразительной аттестации «героям» не оставалось ничего другого, как представиться себе под нос.
Полковник Лбов, дрожащим голосом простонал «раненый»
Концовым. Этой показательной дрожи Пал Андреичу хватило для того, чтобы немедленно «заняться быком и его рогами».
Ну, что будем делать, господа? решительно «ухватился» он «за рога».
Полковник жалобно всхлипнул.
А что мы можем сделать?
Больше мужества, полковник! героически возмутился Концов. Стыдитесь!
Кого? всхлипнул полковник. Кого мне прикажете стыдиться? Вас? Так Вас самого не позднее завтрашнего утра «прислонят к стенке»! Или их?!