Поэтому все попытки трезвенника Иванова, не говоря уже о начальниках других, менее значимых служб, обратить на себя внимание командующего были заранее обречены на провал. Даже с Михаилом Николаевичем всего лишь штабс-капитаном, но задействованным для выполнения «особо щекотливых» поручений, Его превосходительство проводил времени куда больше, чем со всеми полковниками своей армии, вместе взятыми. Исключая, разумеется, завсегдатая его покоев Чуркина.
Это обстоятельство пошло на пользу и отношениям штабс-капитана с начальником контрразведки. Чуркин, и прежде знавший Михаила Николаевича, как изрядного лоботряса и ловеласа, быстро оставил свою подозрительность в отношении последнего. Более того, после нескольких совместных попоек у Кобылевского, когда им вдвоём удалось перепить «самих Его превосходительство», Чуркин не только отменил все прежние распоряжения о проверке штабс-капитана, но и как-то даже пригласил его «поужинать» в ресторан! А уж приглашение на «узкий» приём у себя дома окончательно растопило лёд отчуждения во взаимоотношениях полковника и штабс-капитана!
Но беззаботное времяпровождение не могло продолжаться для Михаила Николаевича вечно. И когда в обживаемый «белыми» провинциальный Харьков прибыл «Нумизмат», штабс-капитан хлопнул по пустым карманам аглицких галифе, вздохнул и возобновил деятельность по добыванию «средств на пропитание» из штабных и полусветских слухов.
Этот источник продолжал оставаться куда более полноводным, нежели скучная, на бухгалтерский лад, макулатура казённой документации.
Ко дню встречи с «благодетелем Платон Иванычем» у Михаила Николаевича подобралась уже целая вязанка отфильтрованных слухов, переставших быть таковыми после подтверждения лично Вадим Зиновьичем за совместным распитием коньяка.
Теперь Центр, даже в самые безрадостные для него дни, не мог нарадоваться на своего агента: информация была сущим кладом. «Невозможность Центра нарадоваться» приобретала для Михаила Николаевича столь конкретные формы, что, в конце концов, он и сам вошёл во вкус разведывательной деятельности. А со временем, окончательно утратив возможность повторной ренегации, незаметно для себя он стал «служить» пусть ещё и не идее, но уже и не только кошельку. Сам для себя он деликатно определял эту трансформацию «спортивным интересом».
Естественно, получая «оттуда» благодарности для последующей их передачи «отважному разведчику», жадноватый Платон Иваныч уже не мог отказать «герою» в возобновлении кредитной линии на льготных условиях.
Занималось малороссийское лето девятнадцатого года
Глава восьмая
Закон Мёрфи гласит: «Если неприятность может случиться, она случится обязательно». Жизнь ещё раз подтвердила эту истину: красные» взяли Киев. Как раз вскоре после встречи «Сёмы» и «Ксени». Атаман со своим штабом «откочевал» в Винницу, а Аксинья с мужем перебрались в новоявленную столицу Советской Украины. Чета Спиральских по фамилии Виталий Палыча, последнего мужа Аксиньи Андревны обосновалась в уютном особняке в самом центре города. Виталий Палыч возобновил адвокатскую практику, в каковой он весьма преуспевал до переворота, а Аксинья Андревна приняла на себя обязанности по ведению домашнего хозяйства благо, они были не слишком обременительными.
Закончив с обустройством жилых помещений, которые сводились исключительно к даче руководящих указаний прислуге, Аксинья Андревна вспомнила о «слёзной» просьбе «головного атамана», и решила соблюсти «джентльменское соглашение».
Никаких затруднений с «внедрением» не возникло. Помимо бумажки с паролем, которую она могла «унаследовать» только от «самих Семён Васильича», немаловажное значение имело и реноме Аксиньи Спиральской по предпоследнему мужу Осмоловской. До революции Аксинья Андревна обреталась в самых высших слоях «высшего света». О её связях и влиянии ходили легенды не только в Москве и Киеве, но и в Петербурге.
Представление же нею интересов «самостийников» никого не могло удивить. Эта женщина всегда отличалась экстравагантными поступками и экстравагантными же любовниками, каковых и тех, и других в её «арсенале» было великое множество. И потом, по одной из «веток» Аксинья Андревна была шляхтянкой, происходящей из старинного и знатного рода.
Поэтому, когда она появилась на пороге дома, адрес которого был указан в атамановой бумажке, встретивший её хозяин не слишком удивился паролю из уст столь известной дамы.
Зато Аксинья Андревна немало удивилась отзыву на пароль от человека, от которого она меньше всего ожидала его услышать. Ибо человеком этим оказался Аркадий Леопольдыч Пинский бывший присяжный поверенный губернского суда, более известный другой своей деятельностью, не имеющей отношения к юриспруденции. Аркадий Леопольдыч поставлял всему «свету» в границах киевской знати источник телесных наслаждений. «Девочкам» он предлагал «мальчиков», а «мальчикам» «девочек» и всё тех же «мальчиков»! Нет, он не был заурядным сутенёром: человек, «обслуживающий» «высший свет», не мог считаться таковым по определению! Просто услуги его были несколько специфического характера. Но уровень их предоставления был столь высок, что Аркадий Леопольдыч не знал отбоя от высокопоставленных клиентов и их «благодарности». «Брал» Аркадий Леопольдыч всем разве, что только не борзыми щенками!