Когда я выходил из Петиного отеля, заметил на стене золотую доску, сообщавшую, что пару лет назад тут отдыхала чета испанских монархов. Я утаил это от Пети. Иначе бы он помыкал мной, как фельдмаршал денщиком.
Странная штука жизненный успех! Очертания его расплывчаты, как дорога, раскаленная солнцем. На пути в свой отель я ощущал себя очень младшим лейтенантом в жёстком подворотничке и портянках.
«Да вообще, на кой ляд эти звёзды», пытался утешиться.
И заблуждался. Поздним вечером, выйдя на балкон, увидел созвездие Ориона. Здесь, над Карибским морем, у сурового воина Ориона свой небесный пляж. Лежит безмятежно на боку. Одной рукой подпер голову, в другой рюмка золотой текилы. Светит и не задумывается, сколько у него звезд и какого они размера.
Впрочем, как без них проживёшь? Это если есть, тогда, пожалуйста, можешь забыть на время.
Мексиканский для начинающих
Петя проявил большие способности к языкознанию. Правда, почему-то решил, что испанский одно дело, а мексиканский совершенно другое. Мол, отличаются приблизительно так, как древнеегипетский от арабского.
Впрочем, знавал я человека, который был уверен, что луна и полумесяц не имеют друг к другу никакого отношения.
Перво-наперво Петя переделал свое имя на местный лад. Но с некоторым отечественным оттенком.
Зови-ка, брат, меня попросту Педро, сказал он, нажимая на последний слог, Так оно звучней!
Ну, Педро, так Педро действительно, довольно сильно звучит! Еще крепчей, пожалуй, будет Педрюша
В наших языках, говорил Педро, русском да мексиканском, много общего. Прямо на лету ловлю. К примеру, слово «чекар» проверять. Явно пошло от нашего «чека»! Или, послушай, «ме перди»! То есть я потерялся. Смотри, как звучание передает смысл!
Точно, согласился я. Вспомни млечный путь на небе. Молоко «лече».
Педро всерьез занялся составлением подручного словарика. Первое слово, которое он вписал туда, то ли из озорства, то ли по кулинарному влечению, было блинчики «охуелос». Дальше пошло, как по маслу.
Масло мантекия.
Соль саль.
Солнце соль.
Привет оля.
Поверь, вздохнул тут Педро, Я давно говорил, что жена моя Оля «с приветом». Вот через неделю приедет, сам увидишь.
«Море мар, продолжал он. Глаз охо. Спасибо грасиас. А даром гратис!»
Это гратис особенно полюбилось Педро, а ещё «мучача» девушка.
Мучача, мучача, не дашь ли мне гратис? бубнил он под нос, записывая питейные принадлежности.
Рюмка копа. Глоток траго. Еще мас. Очень хорошо муй бьен.
Некоторые соответствия приводили Педрюшу в восторг.
Мало поко. Плохо мало. Как точно замечено! Когда мало, всегда плохо! А много не бывает!
Под конец он глубочайшим образом поразился ёмкостью мексиканского языка, узнав, что «жена» и «наручники» обозначаются одним словом «эспоса».
Ну, брат, во язык-то! Не в бровь, а в охо. Я свою теперь только так и буду звать эспоса. Поди, догадайся, чего в голове держу
Триптихизм
Действительно, мудрено было догадаться, чего он держал в голове. Зато на голову Педро постоянно примеривал шляпы. Накупив десятка два, временно успокоился, и каждые полчаса появлялся в новой.
Еще мне обещали шапочку тореадора с рогами. Но ты погляди, сколько здесь сандалий, никогда не видал таких фасонистых!
И впрямь, как шляпами, так и сандалиями Канкун был переполнен. От торговых центров, напоминавших то ли бисквитные торты, то ли океанские пароходы, до маленьких пальмовых лоточков на пляже все было забито шляпами и сандалиями.
А ты начни коллекционировать, брякнул я ни с того ни с сего, Уверен, никто ещё не додумался. Собирай! Будешь, так сказать, сандалофилистом.
Педро вроде пропустил мимо ушей, а на другое утро говорит:
Всю ночь снились сандали в шляпах и шляпы в сандалях! К чему бы это? Пожалуй, надо собирать параллельно и те, и другие.
«С головы до ног» поддержал я. Вот название твоей коллекции. Да ты, Педро, ею мир покоришь.
У Пети, кажется, перехватило дух от широты поставленной задачи. Видно было, что он совсем не против покорения мира.
Однако чего-то в этой идее не хватает, сказал я. Покуда недоработана!
А, на мой взгляд, все окей, то есть муй бьен, заупрямился Петя, С головы до ног! Дальше некуда!
Кое-что пропущено нет триединства. То есть третьего члена. Того, что посередке.
Эти слова привели Петю в замешательство. Он как-то напрягся:
Ну, ты, брат, не перебарщивай, не перегибай палку-то. Что за глупость с третьим членом?
Ты же можешь стать единственным в мире триптихистом, пояснил я.
Петя поморщился:
Это еще что такое? Мало приятное!
Педро, триптихизм великая идея! Шляпы, сандалии. И ?
Чего «и»?! начал раздражаться Петя.
И плавки! Будешь собирать пляжные гарнитуры. Тут есть большие пробелы. Заложи краеугольный камень!
Петя оживился:
А ведь ты прав, амиго. Это может быть целью жизни. Верно, верно шляпы, плавки и сандалии. Триптихизм! Солидно и научно. Ты сам подумай, брат, рассуждал он, ведь кто-то должен вложить лепту в нашу русскую культуру. Хватит уже ее деградировать! Пора подымать, кто чем может. И я триптихизмом подопру. Верно?!
С этим было трудно не согласиться. И мы, не мешкая, отправились за покупками.