Меня это резануло по сердцу очень сильно, но по какой то причине мне удалось сказать себе «я подумаю об этом завтра», и я вдруг стала говорить с ним как взрослый со взрослым. Мы спокойно поговорили с ним, мне показалось я говорила отстранено и с заботой о нем тем не менее. И сказала, что не совсем честно жить, если находишься в сомнениях по отношению к человеку. Он сказал, что да. На этом вопрос завис. У меня появилась злость и я постаралась как можно быстрее сменить позицию и лечь спать. Я отвернулась и стала молиться Богу.
Он что-то печатал на ПК в свой дневник, а затем лег ко мне рядом, обнял. Я сказала и удивилась как мой голос спокоен и даже как будто с шуткой: «Борис, мы же разводимся, в чем дело?». Он также почти шутливо сказал «ну еще же не развелись, можно и обнимашки». Я сказала «ну ладно». И мы обнялись. При этом я почувствовала, что в этом нет никакой надежды ни у меня ни у него, что это дескать примирение. Что это объятия как поддержка друг друга, не чужих другу другу людей, которые любят друг друга.
Меня это резануло по сердцу очень сильно, но по какой то причине мне удалось сказать себе «я подумаю об этом завтра», и я вдруг стала говорить с ним как взрослый со взрослым. Мы спокойно поговорили с ним, мне показалось я говорила отстранено и с заботой о нем тем не менее. И сказала, что не совсем честно жить, если находишься в сомнениях по отношению к человеку. Он сказал, что да. На этом вопрос завис. У меня появилась злость и я постаралась как можно быстрее сменить позицию и лечь спать. Я отвернулась и стала молиться Богу.
Он что-то печатал на ПК в свой дневник, а затем лег ко мне рядом, обнял. Я сказала и удивилась как мой голос спокоен и даже как будто с шуткой: «Борис, мы же разводимся, в чем дело?». Он также почти шутливо сказал «ну еще же не развелись, можно и обнимашки». Я сказала «ну ладно». И мы обнялись. При этом я почувствовала, что в этом нет никакой надежды ни у меня ни у него, что это дескать примирение. Что это объятия как поддержка друг друга, не чужих другу другу людей, которые любят друг друга.
Почему то в этот момент мне отчаянно захотелось смеяться, двигаться, радоваться жизни, как будто «дышать». Не знаю как это объяснить. Как будто я жутко измотана всеми этими страданиями или чем то таким и вот уже хочется вдохнуть и просто засмеяться (не смотря на разбитое сердце). Я посмотрела на его кислый вид и сказала ему «давай только без этого аннусного лица» (смешное выражение которые я подслушала у одного психотерапевта) и он рассмеялся. Вдруг стало так легко. Я от него больше ничего не хотела как от мужа. И мы беззаботно (именно это слово) проболтали по душам почти до утра. В этот момент я думала «надо же, как легко и как интересно с ним оказывается разговаривать. какие неожиданные ответы. какой любопытный ум. как интересно сложились бы отношения, если бы мы вот только встречались, не вмешиваясь в жизнь другого? Да это были бы лучшие отношения». Но я знаю, что это просто эмоции, по существу такие отношения тоже бы закончились печально.
Все это было для меня удивительно, откровенно говоря. Все эти чувства.
На следующее утро мне нужно было идти на встречу по работе. И во время прогулки на нее и от нее на меня уже нахлынули чувства. И отчаяние и боль и жалость к себе и к тому, что было и то, что все это не вернуть и то, что ведь была же я счастлива с ним и то, что как доверять теперь другим? и то, что я разрушена как ваза полностью просто легкомысленным решением нас обоих. И то, что за это все мне. Почему у меня не получается и прочее.
***
Обнял очень нежно, в этот момент у меня просто градом хлынули слезы, стало очень больно. Но я ему постаралась это не показать, какой то страх, что его это испугает и он решит уехать прямо сейчас. Я прям почувствовала, как внутри у меня изо всей этой мысли как будто раздирается в мясо все внутренности (не смогу иначе это описать). Я вспомнила, что тоже самое я чувствовала тогда в детстве, когда видела, что не смотря на все мои усилия и веселения отца, он все равно уходит к той женщине, когда она ему звонила. Я чувствовала гнев, боль, отчаяние, что я ничего не могу сделать. Все это как можно уместить в сердце ребенка 8 лет, но я чувствовала именно это. И вот сейчас. Это как будто какой то животный страх, не знаю, с чем это сравнить. Но в момент этой боли, что тогда в детстве, что сейчас единственное, что хочется любым путем избавиться от этой боли. Любым. Потом уже с позиции взрослый я подумала, страшно ли на самом деле мне было бы умереть, если представить, что в момент этой боли кто-то дал бы мне таблетку или приставил пистолет. Я очень боюсь смерти, очень люблю жизнь, но в этот момент нет, мне не страшно.
Я думаю, что это действительно то, что сильнее меня, эта боль она сильнее всего моего существа, ничего не существует перед ней.
Странно так говорить, но это так.
В общем я постаралась не разговаривать с ним, чтобы не вырвались мои рыдания, а спросила его и он с удовольствием начал рассказывать про свой день, а я пыталась внутренне собраться. Когда я встала и погладила его по щеке, у него был такой взгляд, и я поймала его мысли интуитивно «понимает ли она, что у нас все», как будто бы так. Я понимаю, сказала я себе внутри.