Эй, орлы, произнес я вполголоса, кто хочет похмелиться, вставайте, а то я всё пью один.
Не успел я договорить последних слов, как Мишка уже был рядом, а из черёмухового куста, с треском и сопением, на четвереньках выполз Андрюха с пустой кружкой в руке:
Не успел я договорить последних слов, как Мишка уже был рядом, а из черёмухового куста, с треском и сопением, на четвереньках выполз Андрюха с пустой кружкой в руке:
Давай, Серж, наливай, не пьянки ради, а сугрева для.
Я оглядел их рожи и констатировал:
Хороши! Впрочем, и я, наверное, не лучше! А насчёт опохмелки я не в курсе. Сам только встал. Ищите. Что найдёте всё ваше. А мне лучше кто-нибудь объясните, почему мы не поставили палатку?
Так ты ж сам запретил нам это делать, подал голос Вовик и, распахнув глаза, добавил чистому небу голубизны.
Странно, почему же я это запретил? подозревая какой-то подвох, засомневался я.
Ну как же, ты ведь целую лекцию нам прочитал о том, чего нельзя делать в пьяном виде.
И чего же нельзя делать?
Гнать хода, рубить визирки и ставить палатки.
Ну что ж, вынужден был признать я, теоретически всё логично.
А практически, широко зевнула поднявшаяся Таня, всё офигенно глупо, а, главное, холодно!
Мишка, просматривавший бутылки на предмет залипания там остатков спиртного, плюнул и со злой ухмылкой бросил:
Да что ж, мы не русские, что ли?!
А при чём тут это? не въехал Андрюха, всё ещё, в надежде на чудо, державший кружку в вытянутой руке. Подумаешь, палатку не поставили.
Какая, на хрен, палатка! Я про водку говорю: ни капли!
IX
Ну, всё! Хватит завтракать. Уже полдень, а мы всё чаи гоняем!
А почему гоняем чаи? поднял возле виска указательный палец Андрей.
Потому что работать не хотим.
Да я не про то, Серж. Мы гоняем чаи сейчас потому, что именно я настоял взять второй чайник. Так что, скажите мне спасибо!
Спасибо, угрюмо поблагодарил Мишка, но, по-моему, это ты ложился вчера последним и накидал в костёр кучу дров, а чайник оставил висеть, чтобы он всю ночь был горячим. Он и согрелся до полной переплавки!
Андрюха только развёл руками.
И всё-таки, в меня уже вселились какие-то начальственные чёртики, нужно сегодня немного поработать, прогнать хоть один километр хода.
Прогнать один километр хода? переспросила Таня. Пожалуйста!
Она встала, сложила перед своим очаровательным ротиком ладони рупором и крикнула:
Километр хода! Пошёл вон отсюда!
Потом села и смиренно посмотрела на меня:
Всё, Серёжа, я его прогнала.
Шутка удалась, и я её попытался развить:
Коли ты у нас такая шустрая, то прогони тогда ещё сотни полторы километров это наша месячная норма, а нам лишь останется звякнуть Литомину, чтобы поскорее привозил зарплату.
И всё-таки до вечера мы много успели сделать: отвязались от сигнала и прогнали пару километров, благо, ход пока шёл исключительно по полянам.
Лагерь решили оборудовать капитально, потому что впереди было километров двадцать пять сплошной рубки, и мы с Андрюхой справедливо рассудили, что поскольку и по открытой-то местности мы ещё толком не можем работать с необходимой скоростью, то хода по лесу, с рубкой, дело совсем дохлое. Торчать нам тут много дней и ночей!
Итак, Мишке, как наиболее опытному человеку (в экспедициях он правда не работал, но возрастом был нас постарше лет на десяток), мы поручили заготовку дров, Андрюха решил соорудить стол и скамеечку, Вовочка занялся установкой палатки, а Таня погрузилась в кулинарные вопросы. Мне же, как начальнику, досталась самая сложная и ответственная работа: думать, что делать дальше!
Все работали воодушевлённо, с фантазией, поскольку для каждого, как оказалось, его работа явилась творческим дебютом (особенно для меня).
И плоды этого творчества не замедлили созреть!
Ну, как моя мебель? горделиво показал Андрюха на кривой столик и пару скамеечек, сбитых из ольховых палок. Я даже спинки сделал, чтобы вам было удобнее.
Спасибо, сказал Мишка и уселся на одну из скамеечек. Но удобств почувствовать не успел. Мебельный шедевр переломился пополам безо всяких прелюдий, и Мишка оказался на земле.
Андрюха почесал затылок:
Вот, чёрт! Не рассчитал малехо предельную прочность. Ты, Мишель, немного тяжеловат для моей мебели.
Мишка поднялся, пожал плечами, но ничего не сказал.
На вторую скамеечку сесть никто не решился.
Мы поставили кастрюлю с татьяниным варевом прямо на травку и разлеглись вокруг неё, как древние римляне на своих оргиях.
Начавшаяся было работа ложками, резко застопорилась.
Я, конечно, понимаю, Танюша, что ты всех нас любишь, но не до такой же степени! выразил Андрей общее недоумение по поводу соляного раствора, изготовленного девушкой, и замаскированного под суп.
На глазах Тани навернулись слёзы, она бросила ложку и скрылась в лесу. Вовочка тут же вскочил и побежал следом.
Вот, Андрэ, учись у студента, одобрительно кивнул я, он истинный джентльмен, не то, что ты, невежественный мужлан! Сейчас девушке так нужно сочувствие и утешение!
Андрюха немного поник.
Таня вернулась очень быстро и одна, а на её личике не было абсолютно никаких следов неутешных рыданий.