Но, смех смехом, а нам нужно было пройти сквозь это стадо. Здесь не было ни пастухов, ни прекрасных пастушек, тёлки тусовались сами по себе. С двух сторон, как я уже отметил, пастбище огораживали река и лес, а с двух других изгородь из жердей и проволоки.
Так как Мишка был сейчас на передней рейке, то он и пошёл в эту тёлкотню первым. Но за него-то я был спокоен парень деревенский, ему такое общество привычно.
Беспокойство во мне запело, когда в стадо пришлось лезть нам с Андрюхой. Станция место, где установлен нивелир получилась как раз посредине пастбища, и, едва я успел привести уровни в свои нуль-пункты, любопытные коровы окружили нас плотно, как людская толпа на Невском. Но людской толпе на Невском абсолютно наплевать на своих отдельных членов, чего нельзя было сказать о коровушках. Они напирали, подвигаясь всё ближе и ближе, и вот уже их мокрые холодные носы тычутся нам то в уши, то в затылки.
Прекрасно понимая, что это всего-лишь мирные коровки, к тому же, ёще не узнавшие сладостных бычачьих объятий, я всё-таки начинал потихоньку мандражировать. Мне представилось, что задние, стремясь удовлетворить любопытство, напирают сильнее, плотнее, а передние, которым деваться некуда, поневоле делают из нас плотные кожаные мешочки, набитые костями, кровью и дерьмом!
А представляешь, Серж, почему-то шёпотом заявляет Андрюха, будто прочитав мои мысли, но несколько в ином ракурсе, представляешь, сейчас там, на том конце луга, их позовёт какой-нибудь придурок, и все они ринутся туда. Что будет с нами?
Не с нами, а из нас. Из нас получатся прекрасные отбивные шницели. Давай-ка быстренько отнаблюдаем и валим отсюда на фиг!
Легко сказать, попробуй сделать!
Коровье стадо своими холками и головами чуть-чуть, сантиметров на пять-десять, но оказалось выше горизонтальной оптической оси нивелира, и в поле зрения трубы я видел перевернутую ухмылку Вовочки, а перед ним, как вздымающиеся морские волны, шевелящиеся крупы крупных рогатых скотин.
Хорошо, что ноги штатива имеют достаточный запас длины! Я поставил нивелир как можно выше, но тут оказалось, что мой-то рост этого запаса длины не имеет. Слава Богу, Андрюха, который был сантиметров на десять повыше меня, эту проблему решил!
Вовочку подождём? спросил Андрей, отнаблюдав обе рейки.
Ну уж нет! Он так явно стебался над нами, что пусть в одиночку пройдёт сквозь своих ярок!
Вовик продирался через коровью толпу, отмахиваясь от любопытных добродушных животных трёхметровой рейкой, и что-то им говорил.
Вовочка, а что ты им рассказывал? спросил я позже, когда мы все уже перелезли последнюю изгородь и оказались на свободе.
Ничего я им не рассказывал, я просто им объяснял: я не бык! я не бык!
Ай-яй-яй! покачал головой Мишка, а они-то, бедные, так надеялись на чудо!
Обратно мы возвращались уже в темноте, и никаких тёлок на пастбище не обнаружили.
Видать, всё же кто-то их позвал, отметил Андрюха, повезло нам.
Да, в этом нам повезло. Не повезло в другом. Когда мы расставались с Сашками, то уговорились, что они нас переправят и обратно.
Вы только свистните, заверил Сашка рыжий, я сплю так чутко, что клопа на стенке слышу!
Мы свистели, орали, визжали вероятно не меньше часа, но, кроме всех собак Устья, никого не разбудили. А они, довольные, что у них появился повод вдоволь полаять, старались на все лады!
Надо плыть самим, охрипшим голосом предложил Мишка и стал раздеваться.
А инструменты, шмутки? засомневался я.
Да нет, я сплаваю один и всех там на уши поставлю!
А тьма была кромешная. Только на противоположном берегу горели несколько лампочек на пристани. Они отражались в чёрной воде, увеличенные и живые, и как будто дразнили нас, подобно солнечным зайчикам.
Мишка лихо подошел к воде, неторопливо в неё погрузился и осторожно-осторожно поплыл.
Ну вот, довольно потёр руки Андрюха, засекаем полчаса этого ему хватит вполне, чтобы доплыть и разбудить кого-нибудь!
Но хватило и одной минуты: Мишка уже вылезал на берег, но на наш.
Ты что? удивился Вовочка, уже туда и обратно?
Ты что? удивился Вовочка, уже туда и обратно?
Нет, я сразу обратно, начал одеваться Мишка. Сам иди попробуй!
А что? не понял студент.
А ничего! Вообще ничего! Я плыву и ни хрена не вижу, кроме этих идиотских огней, которые мелькают в глазах, как пьяные звёзды. А ещё мыслишка гадкая в башке ёрзает: вот сейчас выскочит глиссер из-за поворота или какой-нибудь бухарик на моторке, и всё, привет родне!
Стало холодно и тоскливо.
Что сидеть попусту, решил я, давайте хоть костёр запалим.
И мы стали на ощупь искать дрова.
Внезапно послышался плеск, и не просто плеск, это был звук, издаваемый вёслами, когда они входят или выходят из воды.
Серёжа, ты здесь? услышал я знакомый голосок.
Катерина? Ты?!
Я.
В песок с чмоканьем воткнулся нос плоскодонки, и из неё выпорхнула Катя.
Невероятно! я подошёл вплотную к девочке и попытался заглянуть ей в глаза, но темнота прочно держала их в заточении. Как же ты нас услышала?
А я и не слышала, тихо сказала она. Мне сон приснился, что ты сидишь один на берегу и плачешь, потому что не можешь переплыть реку и увидеть меня.