Наконец, дверь приоткрылась, и меня пригласили войти.
Одного взгляда, брошенного на скромную обстановку небольшой комнаты, мне хватило, чтобы понять: подполковнику Григуленко оставалось быть в доблестных милицейских рядах не так уж и долго. Что, впрочем, не делало его менее опасным: я почти ничего не знал ни о его делах, ни о связях тут даже Ренате пришлось отступить. Правда, кое-что она всё-таки нашла.
А вот выглядел хозяин кабинета впечатляюще хотя отнюдь не в положительном смысле. Одновременно крупный и приземистый, но без брюшка; с грушевидной щекастой головой при плотном ёжике темных волос с заметной сединой, он напоминал сразу и гоголевского Собакевича, и щедринского Угрюм-Бурчеева. Вопрос, чего в нём было больше: кулацкого корыстолюбия или солдафонской тупости?
Я подошел вплотную к его столу и вновь развернул своё удостоверение. К нему почти сразу протянули руку мощную, ухватистую, похожую на пятипалую клешню, обтянутую кожей в багровых пятнах. Противиться не было смысла: захочет отберёт.
Григорий Трофимович изучил мой документ очень внимательно и даже понюхал. Затем он несколько раз медленно и ритмично постучал им по столу, не сводя с меня своих маленьких, глубоко посаженных чёрных глаз. Скосил их чуть в сторону и сказал сотрудникам:
Обождите внизу.
Когда за ними закрылась дверь, Григуленко указал мне на стул напротив и вновь погрузился в молчание. Я вдруг ощутил тревогу: в этом мужичке чувствовалась тяжёлая, злая сила, которую пока что контролировали. Стало быть, начинать разговор придется мне не стоит задевать его значительность, реальную или мнимую.
Однако он меня опередил. Спокойным голосом, чуть ли не сочувствующе, сказал:
Надо же: элитное подразделение, боевой офицер, правительственные награды И вдруг вульгарный рэкет! Как же ты докатился до такой жизни?
Опасен. Очень. Как с ним держаться пока непонятно.
Деньги срочно понадобились, как бы извиняясь, сообщил я. Собираюсь вот в ваших краях якоря бросить. Стало быть, траты предстоят
Осесть у нас это запросто, согласно кивнул Григуленко. В два счёта. И надолго. Только не в самом Ольгове, а малость севернее скажем, близ поселка Болотинска. Там очень хорошее ИТУ имеется можно сказать, образцово-показательное! «Ментовская зона» как раз для тебя.
Опомнитесь, уважаемый, снисходительно бросил я, да кто ж вам позволит меня тронуть? Я хоть и не Джеймс Бонд с лицензией на убийство, но по мелочи могу нарушать Закон без особых для себя последствий. Тем более, при таких щекотливых обстоятельствах, когда замараны и сами потерпевшие, и их покровители. Может, поговорим серьёзно и на перспективу?
Насчет высоких материй чуток погодим нужно сперва в нижних пределах разобраться, подполковник внушительно покачал указательным пальцем. В течение пары часов вот на этот стол ляжет заявление потерпевшего и рапорт моих парней сам понимаешь, там может быть такая версия событий изложена, что твоё начальство крепко в темечке чесать начнёт. Свидетели против тебя имеются железные: и незаконное проникновение в чужое жильё подтвердят, и угрозы, и, собственно, избиение больного человека. Людку Пачулину с её бреднями по малолетству никто слушать не будет, сам понимаешь Так что влип ты очень надёжно. Перенаглел малость, как в народе говорят.
Но это ж второе счастье! улыбнулся я. Как тоже говорят в народе. А вообще умелец вы, Григорий Трофимович! Настоящий профи. Наверное, мастерски допросы вели, да? А уж как в Усть-Нельме вас побаивались! Помните?
Будь у меня нервы послабее я бы точно отшатнулся назад. Потому как человек, сидевший напротив меня, враз исчез, и на его месте возник зверь в мундире. Помесь кабана с медведем.
Будь у меня нервы послабее я бы точно отшатнулся назад. Потому как человек, сидевший напротив меня, враз исчез, и на его месте возник зверь в мундире. Помесь кабана с медведем.
Рената предупредила при подготовке, что этот лагерь республики Коми можно лишь упомянуть и не больше. Вся информация: девять лет назад там произошёл кровавый бунт заключённых, который отрыгнулся служившему в лагерной администрации майору Григуленко сменой одной звезды средней величины на четыре маленькие. И никаких подробностей, ни малейших. Однако, судя по «ряду волшебных изменений милого лица», дело было грязное.
Мы смотрели друг на друга в упор, не отрываясь, минуты две, после чего я заметил:
Вас по-прежнему тянет беседовать на грустные темы? Меня лично нисколько. Правда, насчёт веселья не обещаю, но настроение вам поднять могу. Если сойдёмся во мнениях, конечно.
Кабаньи черты из облика милейшего подполковника постепенно исчезали, зато медвежьего нисколько не уменьшилось. Очень похожим голосом мне рыкнули:
Начинай, а я послушаю.
Закурить можно?
Можно козу на возу, но и то лишь с разрешения хозяина. Нет.
А что так? У вас тоже туберкулёз? Как и у записного проходимца Евгения Пачулина?
Пора и мне характер показать. Иначе заломает, не ровен час.
Григуленко приподнял верхнюю губу, показав улыбку (зубы у него были мощные, белые и в полном порядке), затем спрятал её. Сказал спокойно: