Мимо прошла девушка в шляпке с вуалеткой, потом старичок. С неба заморосило.
Мне вдруг пришло в голову, что Гарпаст знал, знал, что я без пистолета, но все равно оставил меня одного. А если бы Артур Томас оказался не Артуром Томасом, а грабителем? А если бы к нему на помощь примчались приятели?
О, как я одинок!
Я высморкался в платок. Зажглось окно нашей с Родериком квартиры, силуэт жирандоля возник в нем.
На миг мне представилось, что я поворачиваюсь и бреду прочь от дома, ухожу в туман, в новую жизнь, пропадаю навсегда. Нет, невозможно.
Войдя, я раскрутил шарф, снял сюртук и, окунувшись в запахи, плывущие с кухни, прошел к обеденному столу.
А, Джонатан, обернулся ко мне Гарпаст, скажите, ну не прелесть ли?
Жирандоль стоял в центре стола, сместив супницу и тарелки.
Резную деревянную подставку украшали пластинки из слоновой кости. Полунагая женская фигурка на два с лишним фута тянулась из нее вверх. Скрещенные ноги, голый живот, широко расставленные, изогнутые руки, на лице улыбка, слепые, без зрачков глаза, между бровей словно кружок от грязного пальца. Пол-головы у девушки отсутствовало, открывая углубление для свечи. Еще две свечи полагалось крепить на иглы в ладонях с чашами.
А сверху нависала хрустальная крона, искрились и покачивались то ли листья хрустальные, то ли яблоки.
Прелесть, сказал я.
Да, любуясь, наклонил голову Родерик. Жалко, не моя, а дядина. Кстати, завтра утром мы с вами едем к нему.
Вокзал Паддингтон или Чаринг-Кросс?
Паддингтон, конечно же!
Господи! появившись в гостиной всплеснула руками миссис Терриберри. Уберите это непотребство!
Она даже отвернулась, застыв с оскорбленно выпрямленной спиной.
Ну уж! Гарпаст, надувшись, составил жирандоль на пол, ближе к этажерке с пострадавшим ранее атласом, и накрыл его куском ткани.
Что за времена! Убедившись, что непотребство убрано, миссис Терриберри пошла вокруг стола, поправляя тарелки. Мой покойный супруг это бы не одобрил. Может у него и были интрижки на стороне
Мой друг снял и встряхнул визитку.
Мы уедем на неделю, сказал он, садясь. Корреспонденцию, какая будет, оставляйте на тумбочке в прихожей.
Не думаю, что ее будет много.
Я следил за подрагивающими руками миссис Терриберри, за ее медленными движениями, за пудрой, щедро усыпающей плечи, и думал, что умри она, нам придется съезжать. А где еще мы найдем такую удачно расположенную и недорогую квартиру?
Домохозяйка, проходя, провела ладонью по моим волосам.
Вы плохо влияете на людей, мистер Гарпаст, сказала она Родерику. Ваш друг такой приятный молодой человек, а до сих пор не женат. Вместо этого вы занимаетесь какими-то голыми статуэтками.
Увы! рассмеялся я.
Он робок и беден, сказал Гарпаст. Ему нужна девушка из провинции. Разве что.
Миссис Терриберри наклонилась ко мне. Я учуял терпкий, кисло-пряный запах старости.
У моей подруги, миссис Халлуотер, через два дома от нас, с придыханием произнесла она, есть племянница, чудесное, воспитанное создание
Водянистый, в кровяных прожилках, глаз миссис Терриберри хлопнул короткими ресницами у моей щеки.
Извините, я не люблю я почувствовал, что краснею. Я сам
Родерик хохотнул.
Я же говорю робок!
Ее зовут Сьюзен.
Прошу прощения, я выскользнул из-под нависшей домохозяйки. Мне нужно переодеться к обеду.
Все! услышал я, торопливо поднимаясь в комнату. Вы опять его спугнули!
К счастью, дверь, закрывшаяся за спиной, избавила меня от дальнейших измышлений Родерика. На мясо с овощами я так и не вышел, хоть меня и уговаривали, предпочтя обществу сводни и детектива-мизантропа кампанию пишущей машинки и бутылки легкого вина.
Помучившись за клавишами полтора часа и не написав ничего путного, я незаметно заснул.
Помучившись за клавишами полтора часа и не написав ничего путного, я незаметно заснул.
Снилась мне какая-то жуть, я то бежал куда-то, то скакал на лошади, то отстреливался от кого-то, сунув руки в карманы. Вокруг грохотало, развевались какие-то простыни. Но самым ярким образом, кульминацией кошмара, стала миссис Терриберри в своем коричневом платье, преследующая меня с жирандолем наперевес: «Это непотребство, мистер Ривольд!».
Наверное, я даже кричал.
Глава 2. Поезд и кэб
Джонатан!
Да?
Вокзал Паддингтон растворялся в клубах пара. Растворялся в них и я, и Гарпасту приходилось срывать голос, взывая к моей совести.
Гомонили люди, вскрикивали паровозные свистки, пространство грохотало, шипело и стучало на разные лады, металлические фермы уходили вверх, темнели закопченые вывески с номерами платформ.
Я еле полз, и Родерика это бесило.
Черт вас возьми, Джонатан!
Мы пожалели денег на носильщика, и теперь на мне висели два объемных баула, а жирандоль я нес на плече. Меня пихали и норовили опрокинуть. Толпа пенилась между двух составов, Гарпаст, лавируя, бегал от вагона ко мне и тряс купленными билетами.
Джонатан!
Может, возьмете что-то одно? просипел я.
И не подумаю, сказал Гарпаст и вновь унесся к вагону.
Он считал, что вчера я сделал целых три промашки (с письмом, Томасом и лишней порцией мяса, которую Родерик съел за меня) и поэтому не достоин снисхождения.