Вон они, Никита Лукич. Еле-еле тащатся.
Из овражка, где таможенники оставили лошадей, вынырнул Рыков и, пригибаясь к земле, подкрался к кустам, в которых прятался Лёша.
У-у-у, зараза. Ошибся Фролка: не семь конных девять.
Оно и не мудрено перепутать, когда в тебя из ружей палят, тяжело дыша, проговорил подошедший вслед за Рыковым Андреев.
Ну, что Лёшка, давно ты мечтал с контрабандистами встретиться, продолжал Рыков. Вот дождался, любуйся на них, на супостатов. Страшно, небось? Жалеешь теперь, что с нами увязался?
Ещё чего? задиристо фыркнул Лёша. Чего мне их страшиться? Хотя публика интересная: вон те двое, что с усами, на татар похожи; чернявый, что впереди, не иначе цыган; а остальные мужики как мужики.
Наши мужики в лаптях ходят, а эти, глянь, кто в яловых сапожках, кто в башмаках немецких.
Подумаешь, в башмаках. Всего-то разницы. Всё равно ничего такого в этих мужиках нет, в смысле ничего страшного.
Подумаешь, в башмаках. Всего-то разницы. Всё равно ничего такого в этих мужиках нет, в смысле ничего страшного.
Что в них страшного это тебе Шубин скажет, покачал головой Андреев. Ружья то у них не игрушечные, да почитай у каждого топор иль ножик.