Сатурн, Юпитер Лев; Марс, Венера Рыбы; Меркурий Телец.
С одной стороны, Венера попадает в созвездие Рыбы, с другой Марс не попадает в созвездие Льва, с третьей 1127 год рановато для Данте, да и сам он даёт дату 1299 год. Чтобы завершить рассмотрение «встреч» планет, из любопытства посмотрим, когда в 1127 году к Сатурну и Юпитеру присоединится Марс в созвездии Льва.
Это случается в июле 1126 года. Сатурн, Юпитер и Марс в тесном соединении в созвездии Льва, с ними соединена Венера. Солнце в Близнецах, Меркурий в Тельце.
Гороскоп рассыпается, никто мне не поможет. Идти дальше некуда, если только «изгнать» из гороскопа положение Юпитера, но я, понимая бессмысленность подобных занятий, не буду этого делать. Пойду лучше «обмою» своё горе. Достаю из холодильника бутылку джина, лёгкую закуску, беру стакан, сажусь за письменный стол, озираю груды разбросанных бумаг. Ну, Данте, Земля тебе пухом, спи спокойно, дорогой товарищ, чокаться не будем.
Жарко светит Солнце. Вдруг на меня из за него спускается Орёл, хватает в когти и несёт ввысь. Блаженствую, покачиваясь в его когтях. Под нами снеговая вершина; Орёл спускается на гору и разжимает когти. Осторожно открываю глаза, чтобы не ослепнуть от яркого света. Надо мной Зевс Олимпиец.
«Принёс, шеф» говорит Орёл: «Племя Прометеево, огни зажигает в Кавказских горах для нового Олимпа, электростанцию в Джубге ставит. А теперь ещё и на вечное замахнулся, на Богов замахнулся посмотреть, Олимп потрясти, как титаны».
«Наготу нашу хочет подсмотреть?» ужасается непорочная Артемида.
«Красоту нашу желает увидеть?» восхищается прелестная Афродита.
«Принёс, шеф» говорит Орёл: «Племя Прометеево, огни зажигает в Кавказских горах для нового Олимпа, электростанцию в Джубге ставит. А теперь ещё и на вечное замахнулся, на Богов замахнулся посмотреть, Олимп потрясти, как титаны».
«Наготу нашу хочет подсмотреть?» ужасается непорочная Артемида.
«Красоту нашу желает увидеть?» восхищается прелестная Афродита.
«Голову ему отсечь» вытаскивает сверкающий меч Марс.
«Стрелой ослепить?» интересуется сияющий Аполлон.
«К горам Кавказа приковать его» советует, опершись на кувалду, Гефест.
«Сбросить с Олимпа?» нетерпеливо спрашивает Гермес.
«Давно я свежей печени не клевал» высовывает язык Орёл.
«Да утопить его в ушате, как котёнка слепого» плескает волной Посейдон.
Небеса раскрываются, выглядывает Уран: «Эй, мать, что-то внучата твои разорались, спать не дают».
«Сам виноват, старый хрыч» поворачивается с боку на бок Гея: «Сам пригласил их к себе погостить, а они обратно и не идут, совсем меня забыли, людишкам на растерзание бросили. Скоро голой и босой по миру пойду».
«Тихо» громыхает Зевс: «Говори, несчастный, в чём виновен».
«Поэзией интересуюсь, Сиятельнейший» лепечу: «Всего лишь Данте, поэта, решил прочесть, он Спасителю служит. Но вот он ссылается почтительно на Вас: в каких домах обитаете, когда он Комедию пишет. И мне, грешным делом, кажется, не почитает он Вас, все домы указывает, а Ваш забывает».
«Эй, Аполлон, что скажешь?» громыхает Зевс: «Под твоим присмотром поэты находятся!»
«Клевета и навет» отвечает Аполлон: «Данте, не то, что солгать не сможет и ошибки не допустит, уж я-то знаю доподлинно, читал. Глаза промыть только надо как следует; не меньше трёх чаш амброзии и то, если глядеть умеют. А этого любителя поэзии давай отошлём в Лимб, к поэтам, пусть у них ответ спросит». Найдёт ответ спасётся, нет в Лимбе навсегда и будет пребывать в забвении».
«Да будет так» громыхает Зевс: «Эй, Орёл, отнеси его к Гомеру, да поклон ему низкий от меня».
Со свистом шлёпаюсь на грешную Землю. В полумраке Лимба различаю толпу поэтов в лавровых венках разного калибра. Гомер сидит на пеньке, подперев голову, окруженный величайшими; огромный венок, сплетённый наподобие чалмы размером с мельничное колесо, висит на суку; Данте, увенчанный трёхъярусным венком, возвышается над поэтами на целую голову.
«Зачем к нам?» интересуется Гомер.
«Великий Паша, Эмир Поэтов» несмело отвечаю: «Вопрос у меня есть к Высочайшему поэту».
«Ну, у нас Высочайших много» философски замечает Гомер: «А если по росту только Алигьери, Данте» и делает знак рукой. Данте выступает вперёд.
«Ваше Святейшество» говорю: «Как правильно расставить домы с планетами в Вашей Комедии? Все ли Вы указали, не переврали ли чего-нибудь переводчики, да издатели?»
«Читай, там всё написано» с улыбкой отвечает Данте: «Да, а дорогу-то обратную найдёшь?»
«Как искать, Ваше императорское Величество?» спрашиваю: «Проводника ведь нет, а просить Вас недостоин».
«А отправить тебя назад обязательно нужно» твёрдо говорит Данте и зовёт: «Отец мой!» из за его спины появляется Вергилий в таком же трёхъярусном венке, под которым виднеется донельзя утомлённое лицо. «Отец мой» повторяет Данте: «Вот эту заблудшую душу нужно домой отвести, должен он моё Слово людям объяснить».
«Я и с прошлой-то дороги волочу насилу ноги» отвечает Вергилий еле слышно: «Впрочем, изволь, я готов, дойду ли только».
«Ваши Святейшества» испуганно говорю: «Не хватает мне только неприятностей Вам доставить. Отдыхайте спокойно, а я уж сам как нибудь».