А ты разве за Танюшкой не ухаживашь? Вон, как тебя к ей влекет, аж к забору прилип, засмеялся дедок.
Я?! Да, ни за что! Меня ж вся деревня засмеет!
А как на заборе-то увидят, не засмеют? подколол старик. Ишо скажу, что ты к Таньке по ночам шастал, вот я забор-то и намазал, чтобы, значит, тебя имать, вот и споймал. Да, не убивайся ты так! Мы вам избу свою отдадим, сами во времянку со старухой переселимся.
Парень заплакал остатками утренней опохмелки, а может, и впрямь проняло:
Страшная она очень, да злая, как собака цепная, что ж я с ней делать то стану?
А ничо, утешил дед, ночью темно, не видно, а днем на работу, да на рыбалку. Мы с ей больше двадцати годов живем, и ничо, выжили. Ну, и ты как-нибудь. Согласен, али как? А то вон, стадо уж пылит по дороге.
Парень обреченно кивнул головой.
Ну, вот, давно бы так. Зачем цельный день, почитай, маялся. Я счас тебя быстренько отклею, водочки налью, в баньку мы с тобой сходим, дорогой зятек, не печалуйся, приговаривал старичок.
А Танька со счастливым лицом из-за сарайки выглядывала, даже похорошела вроде.
Вот под вечер сели дедушка, да бабушка, да внучка Танюшка, да зять их Анчутка на крылечке сели, запели после баньки, после чаю, да после стопочки:
Ой, да не вечер, да не вечер
Горе злосчастье
В одной деревушке жили два мужика, два родные брата.
Жили, как все, не бедно не богато. Случился в их царстве государстве большой тарарам, помер царь, а при новом правителе вся деревня стала жить бедно. Вот один из братьев продал за бесценок избу, переехал на житье в город, записался в купцы, нажил богатство, выстроил себе большой дом; у бедного же иной раз нет ни куска хлеба, а ребятишки мал, мала, меньше плачут, да есть просят. С утра до вечера бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет.
Говорит он однова своей жене:
Дай-ка пойду в город, попрошу у брата: не поможет ли чем?
Пришел к богатому:
Ах, братец родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю; жена и дети без хлеба сидят, по целым дням голодают.
Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу!
Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и лошадей холит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну ковригу хлеба:
Вот тебе за труды!
И за то спасибо! сказал бедный, поклонился, и хотел было домой идти.
Постой! Ты вроде обиделся, что заработок мал. Так, приходи завтра, будешь мою работу делать, больше получишь.
Обрадовался бедный. Думает, вот хорошо, братова работа легче легкого, сиди себе, да указанья раздавай, а деньжишь сколь!
Пришел он поутру к брату на богатый двор, а тот уж его дожидается, сердится:
Почто поздно так?
Так, только петухи первые пропели. Разве ты не к обеду встаешь?
Эх! Кто рано встает, тому бог дает. Разве, не знаешь, братец?
Вот и пошел он за братом по его делам. А тот и на конюшню, и на кузню, и в лабаз. Да везде его каждый миг по сто человек обо всем спрашивают, а он не только отвечает, а еще пишет-читает, считает, и ни разу не ошибается. Бедный сопрел за ним бегать, а к полудню не то соображать, еле ноги волочить стал. А брательник все подгоняет:
Скорей, скорей, опаздываем.
Да, куда опаздываем, возмутился бедный, разве ты не сам себе хозяин?!
Да, куда опаздываем, возмутился бедный, разве ты не сам себе хозяин?!
Хозяин?! Засмеялся богатый в ответ. Я подневольный батрак, а капитал надо мной хозяин. Чуть остановишься, зазеваешься, враз тумака получишь, а то и вовсе турнет, голым про миру пустит.
К ночи бедный брат едва жив был. Словно на нем заместо лошади пахали. А богатый весел, да бодр, будто на кресле сидел, да руками водил. Закусили они пирогами с мясом. И дал брат брату за работу монету золотую.
Вот тебе за нонешние труды. Почто опять хмуро глядишь. Нечто мало? Так, приходи завтра еще.
Благодарствую, отвечал бедный.
Но про себя решил, что на такую работу больше ни за что не пойдет. Лучше поле пахать за ковригу ржаную. Поклонился брату в пояс и домой отправился.
Шел он полем, да думу думал невеселую о том, что бедный несчастный он мужик, не дал ему бог братова ума, да хватки, а то бы он сейчас как сыр в масле катался. Но как вспомнил сегодняшний день, решил, а может и хорошо, что не дал. На что такое богатство, за которое цельный день хуже мерина пластаться надо, света белого не видеть. Ноги усталые привели его к камню бел-горючему. Присел мужик, вздохнул тяжелешенько:
Эх! Что делать теперь? Вот горе злосчастье!
А оно тут как тут. Обняло его за плечи, да шепчет на ушко:
Как что? В кабак зайти придорожный, залить грусть печаль свою зеленым вином.
Чем платить-то? тоскует мужик.
Как чем? А золотой на что? не унимается Горе.
На обутки детишкам малым, жене на сарафан, да мучицы прикупить, расчетливо говорит бедняк.
Ой, сколь насчитал. Не хватит на все. Цены-то вон как выросли. До зимы далеко, босиком покуда побегают, бабе сколь ни давай все мало. А на муку останется.
И то верно, соблазнился бедняк, и пошел в кабак.
Пропил золотой, пропил с себя все, до исподнего, из дома все кабатчику снес. А Горе все не унимается, каждый день опохмелки требует: