Постой! одернул он царевну, выслушай ее сначала. Или они вот так часто врываются в твою спальню без спроса?
И действительно, остановилась в недоумении царственная троянка; она повелительно вскричала общими устами, отвечай, презренная как смела ты прервать мой сон, такой сладкий и прекрасный, благодаря
Да, перехватил нить перекрестного допроса Кошкин, который предпочел не оставлять даже эфемерного следа в троянской реальности в виде собственного имени, можешь ли ты назвать хоть одну причину, которая оставит тебя без наказания?
И действительно, остановилась в недоумении царственная троянка; она повелительно вскричала общими устами, отвечай, презренная как смела ты прервать мой сон, такой сладкий и прекрасный, благодаря
Да, перехватил нить перекрестного допроса Кошкин, который предпочел не оставлять даже эфемерного следа в троянской реальности в виде собственного имени, можешь ли ты назвать хоть одну причину, которая оставит тебя без наказания?
Несчастная прислужница рухнула на колени, а потом и ниже распростершись на полу перед гордо задравшим голову Кошкиным. Историк устыдился, но бросаться к ней, чтобы поднять ее на ноги, не стал.
Хотя ножки, оценил он стройные конечности, которые задравшаяся при броске одежка обнажила почти до, а трусов-то эти красотки не носят!
Царь Трои! возопила несчастная, не смея поднять на госпожу (и господина, не отрывавшего сейчас глаз от ее ног), великий Приам требует к себе любимую дочь!
Любимую, чуть не подавилась Кассандра, это с каких это пор я стала любимицей царя Илиона?
Со вчерашнего дня, о, Кассандра, уже почти спокойным голосом ответила рабыня, провокационно проведя ладонью по собственному бедру, он так и сказал посланцу, который смиренно ждет тебя у ворот дворца.
Ну что ж, протянула царевна, явно не торопясь, несите амфоры для омовения.
Вчерашняя процедура повторилась практически один в один. Разве что заметил Николаич пророчица намеренно тянула время, подставляя под послушные и шаловливые ручки невольниц поочередно самые лакомые части собственного тела. Если она этим хотела довести своего «сожителя» до исступления, то надо признать это ей удалось почти. В самые критические моменты Виктор Николаевич вспоминал незабвенную Валентину Степановну, и успешно отбивал атаки сразу нескольких пар женских ладошек; заодно он поторапливал Кассандру. Он удивлялся ее выдержке знал прекрасно, что Кассандра сгорает от любопытства, пожалуй, и посильнее его, но держит марку; тянет время, совершенно не опасаясь гнева отца.
Хотя, сообразил он, наконец, наверное, так у них принято. Чем выше чин, тем больше гонору и необходимости показать, что шишке на ровном месте глубоко плевать на всех и вся даже если это сам
Ну, так много я себе позволить не могу, прервала его умозаключения Кассандра, отцу я ничего доказывать не могу и не хочу. А вот его свите, особенно любимым братишкам и сестренкам еще как. Вкусно?
Это она спросила, уловив восхищение Николаича, который запихал в ее рот что-то необычное, но безумно восхитительное. Они уже сидели, точнее, возлежали в пиршественной зале и завтракали; тоже много медленней, чем вчера. Наконец, Кошкин насытился, а сама Кассандра сочла, что необходимую паузу она выдержала. Теперь снова пришло время облачения к ужасу Николаича, при его активном участии. Он «экал» и «мекал», пытаясь подсказать местным дизайнерам что-то новаторское в одеянии, а потом и укладывании пышной прически на манер моды будущего. В результате получилось что-то ужасное так оценил общие усилия сам Кошкин. А прислужницы почтительно отступили на несколько шагов и в восхищении простонали.
Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался.
Им умастивши прекрасное тело, власы расчесала,
Хитро сплела и сложила, и волны блистательных кудрей,
Пышных, небеснодушистых, с бессмертной главы ниспустила.
Тою душистой оделася ризой, какую Афина
Ей соткав, изукрасила множеством дивных узоров
Интересно, протянул Кошкин, что бы написал Гомер, увидев нынешний наряд Кассандры? Ах, да! Все время забываю он же был слеп, как
То-то же, царственно бросила им (а на самом деле Николаичу) царевна, мы еще и не такое придумаем!
Оторопевший от такой перспективы Кошкин обнаружил себя уже на улице; впереди бежал, не менее ошалело оглядываясь назад, на Кассандру, царский посланник, а за строем торжественных лицами и осанкой стражников росла толпа бездельников. Их, к удивлению историка, было в Трое предостаточно несмотря на объявление военного положения. Впрочем, большую часть шествия составляли женщины с потрясенными лицами. Царевна буквально купалась в ауре всеобщей растерянности и зависти, которые очень скоро превратились в обожествление Кассандры.
Кажется, растерянно попытался вспомнить Виктор Николаевич, фразу: «Не сотвори себе кумира», еще не придумали? Или придумали только что?!
Наконец, шествие достигло своей цели когда толпа уже готова была подхватить тандем Кошкина с Кассандрой на руки. Душа царевны пела; рядом вторая, мужская, пыталась приземлить ее: