Вздорная мысль пытаться убежать со дна задраенного каменного мешка! Единственное что оставалось смотреть что будет?
Последующие изменения несомненно должны были произойти и очень скоро. Чувствовалась предварительность обстановки и того положения в которое они попали. Над ними думали как с ними быть: оставлять в посольстве верный способ потерять, брать с собой это вернее и лучше для обоих сторон, если конечно не решалось третье, о чем подумать было жутко и не хотелось думать, хотя легко могло случиться эшафоты еще стояли, и то подумать за что они были приготовлены!
В положении узников на все приходиться обращать внимание. Слишком зависимы они от внешнего, почти всем происходящим внутри. Всеми помыслами. Внешнее и чувствуется рядом, и как недосягаемая заветная мечта приобретает самые особые свойства. Стоило только в подземной галерее зашуметь шагам, как сразу все внимание очнувшееся от спячки задумчивости, показавшейся долгой и даже настоящей, было обращено за решетку. Что предстоящее им готовит? можно было ожидать всего наихудшего, хотелось надеяться на что-то обыкновенное.
Свет огня раздражительно ослепил, не давая приглядеться к тому кто подошел в пестром броском одеянии, в котором, с трудом разжмурив на миг глаз узнавались знаковые полы халата Омара Мейяда. Но голос грубый и жесткий принадлежал как будто не ему:
В положении узников на все приходиться обращать внимание. Слишком зависимы они от внешнего, почти всем происходящим внутри. Всеми помыслами. Внешнее и чувствуется рядом, и как недосягаемая заветная мечта приобретает самые особые свойства. Стоило только в подземной галерее зашуметь шагам, как сразу все внимание очнувшееся от спячки задумчивости, показавшейся долгой и даже настоящей, было обращено за решетку. Что предстоящее им готовит? можно было ожидать всего наихудшего, хотелось надеяться на что-то обыкновенное.
Свет огня раздражительно ослепил, не давая приглядеться к тому кто подошел в пестром броском одеянии, в котором, с трудом разжмурив на миг глаз узнавались знаковые полы халата Омара Мейяда. Но голос грубый и жесткий принадлежал как будто не ему:
Уберись с глаз!
Очевидно это восклицание относилось не к его особе и верно, отвернув лицо в сторону, куда прикрыв глаза рукой можно было взглянуть не сильно слепясь от яркого света, Амендралехо увидел как Куасси-Ба присмирело и унижительно убирается в дальний угол, ну точно как собака с перебитыми лапами и даже скуля так же, всем своим видом вызывая жалость в замене злости.
Когда негр-гвардеец прислонился к стене и уткнулся лицом в самый угол, раздался вопрос теперь уже относящийся к нему, к Амендралехо.
У кого ты взял одежды? Отвечай!
Мне их подарил бей Хусейнид, еще на Галите.
Как осенило его ответить так напросто и ясно и что самое главное получилось произнести это как ни в чем не бывало твердым ровным голосом без всякого намека на робость и слабизну оказавшуюся бы предательской. Но ничто не дало в Амендралехо слабинку, да и то в какой он позе отвечал в присядку, безразлично отвернув прикрываемое ладонью лицо в сторону, еще сильнее обескуражило грозного вопросителя. Обессиленно смолчав, даже и через силу не мог вдаваться в подробности после такого замешательства, поставивший его приход в тупое положение. Пришедший, дабы хоть чем-то оправдать свою досаду злобно проговорил
Будешь сидеть до посинения! В подвальную пыль сотру!
И еще что-то сказав надсмотрщику пришедший недовольно удалился, оставляя после себя дурное ощущение навалившейся беды.
Однако вместе с тем как все, или почти все стихли, настроение Амендралехо погрузилось в спокойственную истому безразличной отрешенности и равнодушия к чему-либо, с вялым течением успокоительных мыслей о том и о сем. Занятое облокоченное положение у решетки и света давало ощущение пребывания на виду. Соприкосновение с камнями подвала посольства вселяло уверенность к изменчивости обстановки; никакие камни распираемые снаружи не удержат его здесь после отъезда Омара Мейяда. Если тот конечно не заберет его с собой или не пожелает покончить с ним здесь Даже к этому он сейчас относился с невозмутимейшей апатичностью, так же как и к злости Омара Мейяда. Враг мечется, не знает что делать, желанное освобождение или хотя бы резкое изменение ситуации забрезжило как свет наступающего дня, оставалось только ждать и смотреть что будет? Не замечая доселе своего соузника-негра, так же обретавшегося у края решетки, только по другую сторону, Амендралехо невольно обратил внимание и на него, и на неожиданное изменение обстановки, выразившееся поначалу близким гулким шаганьем стражника-надзирателя, обычно ходившего посреди подземного коридора, а тут по каким-то причинам завернувшегося почти к самой стене. Казалось бы что тут могло быть стоящего внимания, однако негр что-то в этом нашел, и как будто очень стоящее. Возможно еще не совсем ясно осознавая что делает, все равно что как непроизвольно хватательно реагируя на что-то движущееся вблизи, Куасси-Ба сначало несмело протянул руку меж прутьев решетки, затем лишь сделал решительный выброс мускулистой руки.