Привет, улыбнулся он. Прости, что ввалился как чумак со шляху.
Привет, выдохнула Женька. Ты кто?
Улыбка сошла у него с лица, будто стертая ластиком, и он внимательно посмотрел на Женьку.
Догадалась как?
Шрам, Женька показала на себе. Шрам от аппендицита. У Миши он был.
Да, верно, легко согласился мужчина. Мишке аппендикс вырезали лет в двенадцать. А вот у меня не случилось, хотя говорят, у близнецов всё одинаковое, даже болезни.
У близнецов?! Женька изумлённо уставилась на незнакомца. Ты Мишин брат?!
А он тебе разве ничего обо мне не говорил? вопросом на вопрос ответил тот.
Да нет, я знала, что у Миши есть брат, что он учится в Москве, но что вы так похожи
Женька пыталась осознать происходящее с точки зрения здравого смысла и не находила его, как ни старалась. Она судорожно прижимала к себе притихшего Тимку, словно пытаясь прикрыться им от всего непонятного и тревожного, что пришло в их дом с этим человеком.
Олег вдруг вспомнила она его имя. Почему ты ко мне пришёл? Откуда ты про меня узнал?
Мишка написал мне письмо в Москву, тихо сказал мужчина. За несколько дней до своей смерти. Он работал на стройке, там произошёл несчастный случай Мишка долго лежал в больнице, врачи обещали, что выживет. Только он чувствовал, что это конец. Просил меня позаботиться о тебе. От родителей он узнал, что у него родился сын.
Не нужна мне ничья забота, Женькино притихшее было самолюбие вновь встрепенулось и заворочалось опять же где-то в районе солнечного сплетения.
Это не тебе решать. Тебе не нужна, ему пригодится.
Он кивнул на мальчика, не спускавшего со взрослых испуганных глаз.
Я ничего о тебе не знаю, сдалась Женька.
Олег молча надел рубашку, пригладил пятерней мокрые волосы и обернувшись, широко и красиво улыбнулся.
Окончил Московский архитектурный институт, не женат, не привлекался, отрапортовал шутливо. В Москве у меня своя фирма. Чтобы успевать к тебе, мотаюсь оттуда на машине. Сегодня сломался прямо на дороге, еле-еле доковылял до города, сдал здесь машину в ремонт, завтра обещали сделать. Другие вопросы будут? А то я очень устал Да, и ещё. Ехать обратно мне не на чем. Ты уж разреши переночевать у тебя. Надеюсь, спальное место найдётся?
Найдётся, машинально, как эхо, ответила Женька, напряженно думая о чём-то своём. Наконец, она уловила кончик мысли, стала её вытягивать, наматывая на невидимую, но жёсткую ось, и со всего размаху шмякнула этой палкой по незащищённой его улыбке.
Зачем я тебе? она закрыла лицо руками, чтобы не видеть, как он закорчится от боли, и услышала будто со стороны свой звенящий, готовый вот-вот сорваться на крик, голос:
Позаботился и хватит! Выполнил волю брата, совесть твоя теперь чиста, можешь спать спокойно! Катись в свою Москву, и чтобы я тебя больше не видела! Мать Тереза ещё нашлась нашёлся
Она запнулась, потому что не знала, как надо правильно применять это имя, ставшее нарицательным, по отношению к мужчине. И бывают ли мужчины, которых можно так называть? Пока она решала эту сложную задачу, в комнате установилась какая-то подозрительная тишина. Женька раздвинула пальцы и осторожно посмотрела в образовавшуюся щёлочку. Олег спал, откинув голову на спинку кресла, спал красиво и безмятежно, как может спать мужчина, привыкший выполнять свой долг так же красиво и незаметно.
Она принесла из спальни подушку, попыталась пристроить у Олега в изголовье. Он приоткрыл глаза и пробормотал:
Ты ко мне привыкнешь
Потом обнял подушку двумя руками и, посапывая, совсем как маленький Тимка, заснул. Женька всю ночь просидела на полу возле него, до рези в глазах вглядываясь в родные, знакомые и такие незнакомые черты. Проваливаясь в воспоминания, снова будто бы поплыла по волнам и опять не могла достать ногами до дна, но бездна уже не пугала её, ведь она всё-таки научилась за эти годы плавать.
«Заяц-то в детстве не труслив» вдруг вспомнила она их с Викой неоконченный роман. Подумала немного и решила: «И в отрочестве тоже».
Поездка в город
Памяти моих родителей
Эта поездка всегда была событием. И молодые командирские жёны ждали её с нетерпением. Когда живёшь безвылазно в глухом уральском лесу, когда вокруг лишь волки да медведи, да кряжистые столетние дубы с кедрами, сжимающие небольшую «секретную» воинскую часть в плотное кольцо, так хочется хоть изредка пройтись в туфельках на тоненьком каблучке по настоящему асфальту, посмотреть на свое отражение в витринах магазинов, да и просто подышать воздухом пусть небольшого, но всё-таки города. Город! Он манил своими огнями и соблазнами (да какие там соблазны-то были в конце 50-х!) и они, молодые, счастливые, в нарядных крепдешиновых платьях, в габардиновых пиджаках с плечами на вате, с завитыми в крепкие кудельки волосами они, наконец-то, поехали.
К воротам части подогнали шикарный брезентово-фанерный грузовичок и командирские жёны, недолго раздумывая кому из них сидеть в кабине, дружно взгромоздились прямо в кузов, где уже расположились пятеро солдат-первогодок. Они тоже отправлялись в город на выходной, это называлось в увольнение.