Знать ничего не знаю! Ведать ничего не ведаю!.. К племяннику? Или распилить ее на куски Камушки-то можно выковырять
Автору скетчей Хустову в разговоре со Степой Лиходеевым дает характеристику сам Воланд:
Достаточно одного беглого взгляда на его лицо, чтобы понять, что он сволочь, склочник, приспособленец и подхалим.
Знать ничего не знаю! Ведать ничего не ведаю!.. К племяннику? Или распилить ее на куски Камушки-то можно выковырять
Автору скетчей Хустову в разговоре со Степой Лиходеевым дает характеристику сам Воланд:
Достаточно одного беглого взгляда на его лицо, чтобы понять, что он сволочь, склочник, приспособленец и подхалим.
Степан Богданович ничем не лучше, если не хуже. Его, в свою очередь, аттестуют присные Воланда, «во множественном числе говоря о Степе»:
Вообще они в последнее время жутко свинячат. Пьянствуют, вступают в связи с женщинами, используя свое положение, ни черта не делают, да и делать ничего не могут.
Вот Никанор Иванович Босой, председатель жилищного товарищества дома 302-бис, взяточник и растратчик. Неслучайно именно ему в портфель самостийно вползает пачка коровьевских банкнот. И слова Воланда о Босом «он выжига и плут» подтверждает чистосердечная автохарактеристика самого Никанора Ивановича, воспоследовавшая чуть позже:
Господь меня наказует за скверну мою. Брал, но брал нашими советскими! Прописывал за деньги, не спорю, бывало.
Будучи притянут к Иисусу, председатель жилтоварищества, не обинуясь, сдает заодно и своих сослуживцев:
Хорош и наш секретарь Пролежнев, тоже хорош! Прямо скажем, все воры в домоуправлении.
Администратор Варьете Варенуха вроде ничем нехорошим на страницах «Мастера и Маргариты» не отмечен, но зачем же было хамить и лгать по телефону? В глазах нечистой силы, якобы привыкшей к исключительно жантильному обращению, хамство тоже преступление, за что и был Иван Савельевич на некоторое время превращен в упыря.
Финдиректор Варьете Римский тоже как будто ничего худого не сказал и не сделал, однако и его напугали до смерти, что называется, до кучи, и неизвестно, чем бы все кончилось, не запой неподалеку от ристалища московский петух.
«Хорошо знакомый всей Москве конферансье Жорж Бенгальский» за вранье и болтовню был наказан временным усекновением головы, хотя для Воланда и его креатуры неприкрытая ложь и непрерывная болтовня естественное состояние, и об этом я еще буду говорить. Впрочем, и Булгаков не удержался определить подручных Воланда как «надувало Фагот и наглый котяра Бегемот».
Аркадию Аполлоновичу Семплеярову тоже поделом, ибо вместо заседания акустической комиссии московских театров, председателем которой состоит, он отправился в гости к своей возлюбленной, «артистке разъездного районного театра Милице Андреевне Покобатько и провел у нее в гостях около четырех часов». Стало быть, Аркадий Аполлонович пострадал за любвеобильность, поскольку, кроме супруги и Милицы Покобатько, ему для тех же целей служит безымянная молодая родственница, пару раз врезавшая ему зонтиком по голове во время сеанса черной магии в театре Варьете.
Под личиной Сергея Герардовича Дунчиля, по словам артиста из сна Никанора Ивановича, «скрывается жадный паук и поразительный охмуряло и врун». Слова конферансье очень похожи на правду, поскольку Дунчиль прятал валюту и драгоценности «в городе Харькове в квартире своей любовницы Иды Геркулановны Ворс».
Максимилиан Андреевич Поплавский, не слишком расстроенный гибелью своего дяди Берлиоза, прибыл в Москву предъявить права на освободившуюся жилплощадь, но получил форменный отлуп от Азазелло:
Возвращайся немедленно в Киев сиди там тише воды, ниже травы и ни о каких квартирах в Москве не мечтай, ясно?
Засим «экономист-плановик, проживающий в Киеве на бывшей Институтской улице» получил страшный удар жареной курицей по шее, мигом все понял и отбыл на место непосредственного проживания.
Андрей Фокич Соков, буфетчик в Варьете, заявился в квартиру 50 ради восстановления попранной справедливости в виде ста девяти рублей, превратившихся в «резаную бумагу» после представления. Ведь он человек бедный, а «двести сорок девять тысяч рублей в пяти сберкассах и двести золотых десяток», разумеется, «не сумма». Сколотил свое несерьезное, по меркам Воланда, состояние Андрей Фокич, видимо, продавая зрителям Варьете «осетрину второй свежести» и «брынзу зеленого цвета» и понуждая «неопрятную девушку» в своем буфете подливать «из ведра в громадный самовар сырую воду». Буфетчик Соков непременно скончается «от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате» и тем самым в точности подтвердит диагноз Воланда:
Что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.
С другой стороны, «среди лиц, садившихся» с князем тьмы «за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы!». И это абсолютная правда: кого-кого, а подлецов в романе Булгакова хватает.
Не имеющий фамилии Николай Иванович благодаря расшалившейся Наташе, горничной Маргариты, «провел ночь на балу у сатаны, будучи привлечен туда в качестве перевозочного средства (боров)», в подтверждение чего выправил себе соответствующий документ без числа, потому что, по словам кота Бегемота, «с числом бумага станет недействительной», ибо «уплочено».