«Придавайте своим действиям наглядность, инсценируйте их». Ну, это просто! Беру какую-то китайскую вазу со стола и наглядно так ему ин ссыц енирую. Типа, смотри сюда: это твоя голова бедовая, а это моя семь кирпичей: ёп! И он понял сразу: закивал, затрясся. Раньше приходилось столы пополам рубить, базары наводить, стрелки забивать, секретарш раздевать, а тут во, эффект!
«Пусть ваш собеседник с самого начала будет вынужден отвечать вам «да», сказал гуру. Надо ответит, куда он нах денется! Вынудю.
Ну, так я не понял, любезный Лох, ты за себя отвечаешь? Отвечаешь, пизнесмен, или нет?
Даже, жалко, вынуждать не пришлось. Он сразу сказал: «Да-да-да» и сел, где стоял.
И тут я перешел к следующей серии ударов, подсказанных Карнеги-саном: «Как изменить человека, не нанося ему обиды и не вызывая негодования». Я уже видел, что обиды нет. Ведь он сам понимает, что негодование ему дорого обойдется. В общем можно уже менять его из лоха в человека. Хаджиме!
«Начинайте с похвалы и искреннего признания достоинств человека», сказал Учитель. Кстати, пацаны, это был самый трудный прием в моей каратистской практике. Искреннее признание достоинств! Кого?! Этого лоха?!! Какие у него, ёп, достоинства?!! Даже Махабатка с Тулебайки с таким не поедет! О чем это я? Да, о похвале.
Мужик, ты типа хороший, да. Я бы тоже был лохом, если б не умел делать маваши-гери в прыжке с поворотом на 180. Ну, не повезло тебе. Ты бы тренировался что ли
Начал его учить. Поотжимался у меня от пола, растяжку сделал от факса до двери, как я хотел. Поработал и кулаками «с тенью», пока я ему не засветил с левой. И лежал там, пока я вспомнил: «Обращая внимание людей на их ошибки, делайте это в косвенной форме».
Ладно, Лох, не переживай не буду говорить, что ошибся ты по жизни. Просто понял не правильно. И принял тоже. Капусту сразу не приготовил. Мордой лица не вышел. Драться даже не умеешь В косвенной форме тебе говорю: мудак ты на букву «ч».
И сходу перешел к следующему: «Задавайте вопросы вместо того, чтобы отдавать приказания».
Деньги есть? Да, вставай, мужичок, я против тебя ничего не имею. И даже не приказываю встать, а чисто прошу. Просто поднимись и скажи, у тебя капуста-то есть? Ну, какого ёпа ты лез в этот пизнес?
«Дайте человеку возможность спасти свое лицо», вдруг вспомнил я. А там уже не лицо, а Но я дал нехай спасает:
Колбась меня, мужик, разрешаю. Только в пах не смей убью, ёп!
«Хвалите человека за каждый, даже самый скромный, успех и будьте при этом щедры в похвалах», учил Учитель. Я как мог хвалил. Особенно, когда этот цуцик по моим наставлениям пытался попасть мне в челюсть. Я даже челюсть подставлял мимо, ёп! Но я был щедр в похвалах. Как мой наставник по тай-боксу радостно бил по морде и приговаривал: «Так держать! А ну-ка еще! Еще!!!»
И так постепенно пришел к тому, зачем пришел. А это звучало так: «Делайте так, чтобы людям было приятно исполнять то, что вы хотите».
Клянусь, пацаны, ему было приятно! Ему было приятно, когда я от него уходил! Хотя я уходил не пустой, конечно.
А патрон меня даже похвалил: «Вот видишь, Баха, можешь, когда хочешь. Так и меня догонишь скоро!»
А что и догоню. Махабатка мне сейчас другую книжку принесла «Гипноз в предпринимательстве» называется. Уже, ёп, тренируюсь!
Две сотни на стр. 278
Чудеса случаются. Алик получил больше, чем ожидал. На целых две сотни! Он не стал спрашивать у бухгалтера, за что дурак, что ли?! И дружкам не стал говорить. Даже когда от души отметил с ними День получки. Как всегда, приплелся домой невменяемый, сунул орущей жене горсть мятых дензнаков и, взяв из шкафа какую-то книжонку, поплелся в туалет покурить перед сном
Это он рано утром вспомнил. Когда ходил на кухню воды из чайника хлебнуть. Смутно припомнилось и то, что две сотни он заначил в книгу. Но в какую?! Ни названия, ни цвета, ни содержания Алик не помнил. Обычный провал в памяти после зарплаты. «Похмелюсь, вспомню!», хмыкнул он. Вывел гулять собачку и на оставшуюся мелочевку взял бутылку пива. Не помогло.
Библиотека у Алика была огромная, от отца покойного оставшаяся. Но поскольку отец всю жизнь сидел, упершись в книгу, и односложно отвечал на детские вопросы сынишки, то, повзрослев, в книги Алик заглядывал редко и неохотно. Только в туалет он иногда и наугад брал какое-нибудь чтиво единственная отцовская привычка, которую он перенял. Открывал на любой странице и равнодушно курил от абзаца до абзаца. И вот докурился. Вернее, допился.
Вернувшись домой, Алик долго стоял у шкафа, вглядываясь в разноликие корешки книг. Хоть какая-нибудь знак подала бы высунулась чуток: «Меня ты брал, я твоя сокровищница!» Вместо этого жена высунулась из-под одеяла. И начала пилить бензопилой «Ямаха». И впервые японский городовой! Алик не смог огрызнуться. Вместо этого вдруг перебил: «Ален, ты Гашека читала?» Пила ошарашенно стихла. И молчала до тех пор, пока Алик, забросив в сумку «Похождения бравого солдата Швейка», не открыл дверь. «Не смей из дому тащить, взвизгнула она, Алкаш!»
Мужики на работе уже похмелялись. Алик тоже выпил, но как-то без удовольствия, машинально. И первым, к молчаливому удивлению коллег, приступил к ремонту телевизоров. На обед он не пошел, чем, впрочем, не испортил настроения уже изрядно веселым дружкам: «Не хочет, ну и хрен с ним!» Едва они вышли, Алик вытащил книгу и полностью ее перелистал и перетряс. Фиг там нет здесь денег! Но это занятие вдруг породило в голове какую-то смутную подсказку из тяжелого подсознания на поверхность всплыли комбинации из трех цифр: двойки, семерки и восьмерки. «Страница! обрадовался Алик. Умница я, простые числа выбрал: семь и восемь! А двойка день моего рождения!»