Вадим? Полувопросительно сказал Андрей, услышав знакомый голос.
Да, а кто это?
А ты не узнаешь?
Простите, не узнаю.
А имя Андрей Данилов тебе ничего не говорит?
Андрюха?! На какое-то время в трубке воцарилось молчание, очевидно Вадик переваривал неожиданную информацию. Так ты жив?! А я слышал. Он снова запнулся, не зная, очевидно, как закончить фразу.
Звонок с того света! Сострил Андрей. Нет, слухи о моей смерти оказались несколько преувеличенными. Кстати, а с чего ты взял, что я умер?
Ну, во-первых, ты пропал на столько лет, во вторых, в наших кругах всякие слухи пошли, что тебя без сознания где-то в Подмосковье обнаружили никто толком ничего не знал, ты так и не объявился, и о твоем существовании тихонечко забыли. Я много раз звонил тебе, но трубку никто не брал, пробовал и заходить, но квартира каждый раз была пуста, и я решил, что тебя действительно нет в живых. Так, куда ты подевался? Почему никакой весточки не посылал?
Между прочим, слухи оказались недалеки от истины, сказал Андрей, я действительно десять лет был чем-то вроде мертвеца.
Как это «вроде мертвеца»? Не понял Крюков.
А так, спал летаргическим сном.
Да, ты что? С чего это вдруг?! Не поверил Вадик.
Ты что, о летаргии не слышал?
Да нет, слышал, конечно, но это же так редко случается! И потом десять лет! Неужели такое бывает?
Я тоже, пока не заснул, думал, что не бывает, а выяснилось, бывает.
Ладно, сказал Вадик, по телефону говорить о таких вещах как-то даже стремно. Давай встретимся. Ты сейчас свободен?
Не только свободен, но на ближайшие годы даже понятия не имею, чем заниматься. Давай я к тебе приеду, мне кажется, нам лучше у тебя встретиться, а то я после летаргии, кроме больницы и своей квартиры, ничего толком не видел, а дух жаждет новых впечатлений. Может, за десять лет у людей какие-то другие квартиры стали.
Да, нет, усмехнулся Крюков, такие же. Ну, разве что электроника слегка подновилась: цветные телевизоры, видики, касетники. Ты дорогу-то найдешь?
Найду, память вроде бы полностью восстановилась.
Ну, давай, жду. Да, кстати, тебе алкоголь-то потреблять можно? По такому поводу грех не выпить!
А ты поддаешь разве? Удивился Андрей. Ты же, когда мы еще к Балашову ходили, только мухоморы для раскрытия третьего глаза пил!
А сейчас бывает, ответил Крюков, не злоупотребляю, но бывает. Это мы по молодости считали, что мясо и алкоголь духовной практике мешают, а позже я убедился, что нисколько не мешают, если, конечно, это дело контролировать.
Ну, жди, сказал Андрей. Ты, кстати, в магазин не бегай, я сам по пути прихвачу, с меня причитается.
Андрей повесил трубку и начал собираться. Голос Крюкова словно бы вернул его к жизни, снова впереди замаячил какой-то свет, хотя, почему, собственно, было не понятно. И тем не менее появился зыбкий мостик через зияющую пропасть между прошлым и настоящим, Андрей словно бы нащупал какую-то точку опоры, а до этого болтался в пустоте без всяких ориентиров. Первым таким мостиком была мама, появление которой вернуло Андрею память, но затем этот мостик стал, по-видимому, для него слишком узким.
Вадик жил на Ленинградском проспекте, недалеко от Белорусского вокзала. Андрей забежал по пути в винный магазин, в надежде увидеть, что ассортимент напитков заметно изменился. Увы, ни ассортимент, ни внутреннее убранство, ни наличие очередей не претерпели заметных изменений за эти годы, только заметно выросли цены, а легендарные сорта водки по 362 и 412 и вовсе исчезли с прилавков. Подумав, что для такого важного события негоже жмотничать, Андрей разорился на бутылку марочного коньяка Тбилиси почти за тридцать рублей, благо мама снабдила деньгами, хотя в его время покупать пусть даже хороший коньяк за такие деньги казалось безумием.
Андрей присматривался к людям: конечно, десять лет не такой уж большой срок для того, чтобы произошли какие-то разительные перемены в облике города, но мода, пожалуй, заметно изменилась. Ушли клеши, и на смену им явились какие-то мешковатые штаны или джинсы аналогичного покроя. Позже Андрей узнал, что такие штаны назывались «бананами». Заметно уменьшилось количество длинноволосых парней, зато иностранных шмоток стало гораздо больше, и джинсы, в его годы бывшие экзотикой, теперь носили повсеместно, словно от них ломились прилавки в магазинах. Изменилась и обувь: на смену платформам пришли кроссовки, которые в семидесятые годы считались большой редкостью.
Андрей присматривался к людям: конечно, десять лет не такой уж большой срок для того, чтобы произошли какие-то разительные перемены в облике города, но мода, пожалуй, заметно изменилась. Ушли клеши, и на смену им явились какие-то мешковатые штаны или джинсы аналогичного покроя. Позже Андрей узнал, что такие штаны назывались «бананами». Заметно уменьшилось количество длинноволосых парней, зато иностранных шмоток стало гораздо больше, и джинсы, в его годы бывшие экзотикой, теперь носили повсеместно, словно от них ломились прилавки в магазинах. Изменилась и обувь: на смену платформам пришли кроссовки, которые в семидесятые годы считались большой редкостью.