Одевались. Мисима начал травить анекдоты.
Дед с бабкой значит лежат ночью. Ну, не спится. Дед говорит: «А помнишь, бабка, была ситуация Ты как-то на ферму приходишь, а я там с Машкой-дояркой ну шуры-муры» Бабка головой кивает: «Да, помню. А ты помнишь, была ситуация, ты с командировки раньше положенного вернулся, а я с Иваном-трактористом на кровати расслабляюсь?..» Дед ей: «Э, нет, бабка, ты ситуацию с блудом не путай!»
Ронины смеются, а пытливый ум Мисимы следует уже за горизонты привычного сознания рассказанный им же анекдот возбудил в нем тягу к любви.
Возвращается Мисима домой. Ласку свою проявить и показать хочет своей Азэми. Однако, не настроена она принимать его в себя.
Ладно уж, собирайся. В гости идем.
К кому? спрашивает Мисима, не думая о вопросе, ибо взгляд его прикован к сказочной груди Азэми.
К Петровым. Ванька премию получил Не то, что ты
А я чего?
А того! Зарплата где?
Сама же знаешь, в колхозе уже третий месяц никому не платят!
А ты и молчишь, дурень ты эдакий. Вон в суд бы подал.
Ага, а на адвоката где я тебе деньги найду?
Ой дурак
Тяжело вздыхает Азэми и уходит. И не менее тяжело вздыхает Мисима, лишенный возможности созерцать телеса любимой.
Однажды Мисима занимался спортом. Как всякий воин, много времени уделил он подготовке к этому ответственному занятию, сделав из на первый взгляд ничем не примечательного действия целую церемонию.
В тот день он явился домой раньше обычного. На календаре, висевшем на стене, была пятница, и Азэми высказала ему свое удивление, граничащее с неудовольствием.
Чего приперся в такую рань? Куда собрался?
Успокойся отмахнулся Мисима, направившись в свою комнату.
Не так-то просто было управлять эмоциями этой масштабной во всех отношениях женщины и она последовала за ним.
Обычно в таких случаях он искал аккумулятор от машины зная склонность супруга к саке, Азэми часто прятала важную деталь машинного механизма, движимая желанием уберечь мужа от возможных неприятностей в пути, связанных с влиянием зеленого змия. Но на этот раз все было иначе Мисима переодевался.
Обычно в таких случаях он искал аккумулятор от машины зная склонность супруга к саке, Азэми часто прятала важную деталь машинного механизма, движимая желанием уберечь мужа от возможных неприятностей в пути, связанных с влиянием зеленого змия. Но на этот раз все было иначе Мисима переодевался.
Куда это ты?
Не скажу, продолжал отмахиваться самурай.
Азэми видела, что Мисима снимает рабочую одежду и надевает легкую, домашнюю майку, облегающие спортивные брюки с немного оттянутыми коленями, спортивную кепку, олимпийскую куртку 1980 года выпуска, доставшуюся ему по наследству от почившего в бозе родителя.
Странный ты какой-то окинув внешний вид мужа взглядом, произнесла еле слышно Азэми и вышла из комнаты.
Она вязала шарф для матери, глядя в окно, когда Мисима предстал в ней во всей своей спортивной красе. Неуклюже сидевшая на нем домашняя одежда, принимаемая им за атлетическую, все же подчеркивала его телосложение, которое было весьма статным несмотря на невысокий рост, он был достаточно сбитым, поджарым, мускулистым, что выдавало в нем как духовную, так и физическую силу и красоту. Глядя на него в таком виде, Азэми задумалась быть может, впервые со дня их свадьбы о правильности своего выбора.
Все, побежал, гордо произнес супруг.
Куда это ты побежал?
Спортом заниматься пойду.
Каким еще спортом?!
Ну, побегаю, поотжимаюсь, поприседаю А то что-то засиделся совсем в четырех стенах дом, работа, дом, работа
Азэми улыбнулась.
Правда что ли?
А что я тебе, шутить что ли буду?.. В пятницу-то вечером?!
«Да уж, действительно, в такой день не пошутишь», подумала она и произнесла:
Ты один пойдешь-то?
Нет. Верный товарищ мой Нигицу-сан компанию составит мне.
Опять нажретесь?! подозрение, зародившееся в душе Азэми, стало принимать агрессивный тон.
Дура! категорично развеял тень сомнений Мисима. Сказано тебе, спортом заниматься будем!.. Все, давай, пойдем, буду поздно
Когда дверь за супругом затворилась, Азэми еще несколько минут посидела, глядя в окно она думала, что может и впрямь относится к мужу с излишней требовательностью и предвзятостью, а потом пошла готовить борщ. Пятничным традициям она, в отличие от мужа, изменять была не готова.
Мисима сдержал обещание и впрямь пришел домой поздно. Она уже спала, когда он, стараясь не шуметь, но все же издавая нелепый оглушительный грохот во тьме он натолкнулся на стоявший в коридоре велосипед, повалив его наземь прошествовал по дому до кровати и, не раздеваясь, упал на нее лицом вниз. Не зажиная света, Азэми подошла к почившему мужу:
Чего не раздеваешься-то? еле слышно спросила она.
Сил нет. Устал. Потом.
Есть хочешь?
Не, говорю же, сил нет, пробормотал он, не отрывая лица от подушки. Азэми пожала плечами и ушла к себе.
Следующим утром Мисима был бодр, весел, и даже как-то необычайно розовощек. Он пил много воды, мотивируя это тем, что не хочет объедаться перед вечерней пробежкой, а также с увлечением рассказывал Азэми о том, как они с Нигицу сделали сорок кругов вокруг колхозного поля, чем поверг ее в немалое удивление пожалуй, даже большее, чем от самой затеи заняться непривычным доселе делом.