Свет не мог знать, что почти три дня воины, незаметно окружившие деревню, наблюдали за ней. Чернобородый хотел быть уверенным, что весь род на месте, что из возможных походов вернулись все охотники. Срок в три дня он установил для себя заранее, и был уверен, что весь род Ясеня, живущий своей, оторванной от остального мира жизнью, поляжет в битве в один день. Выучивший по велению своего Повелителя, и с его дьявольской помощью, язык людей Ясеня, чернобородый вожак все таки допросил первую же попавшуюся ему на глаза молодуху. И был неприятно поражен, узнав о молодом охотнике. Понимая, что ни ему самому, ни его людям в дебрях, которые Свет знал лучше собственной избы, охотника ему не поймать, он устроил засаду.
Чернобородый не стал выяснять; он так и не узнал, почему охотника так долго не было дома. Так совпало, что его головорезы только свернули в двух лодках с Большой реки в двух лодках и принялись выгребать против медленного течения Русинки, когда Свет уже вышел ранним утром из деревни. Он шел с Волком к самым истокам Русинки, к границам земель рода. Туда, где ровно шесть лет назад, на глазах Света погиб Иванко его отец.
После смерти жены постаревший охотник появлялся в деревне лишь для того, чтобы принести добычу. Он оставлял добытого оленя, или связку свежих невыделанных шкур в доме брата и долго сидел, глядя на сына единственного, кто остался ему от Светлены. Затем, попарившись и отмывшись до скрипа, и переночевав в своем осиротевшем доме, Иванко снова уходил в лес с Серой хитрой охотницей. Это была полусобака, полуволчица; она тоже избегала человеческого общества.
Так прошло шесть лет.
Свет, первоначально болезненный, вскоре окреп; он сделал без отца первый шаг, сказал первое слово. Мальчику было хорошо в большой и дружной семье Радогора. Любаша не отличала его от собственных детей, звала сыном. А если и смахивала иногда слезу со щеки только когда была уверена, что Свет не видит этого.
Но все же мальчик несся изо всех сил, стоило только кому крикнуть: «Иванко пришел». Самым ярким воспоминанием его детства был горький смешанный запах лесных костров, пота и звериных шкур, который исходил от отца. Свет прижимался что было сил к его широкой груди и зарывался счастливым лицом в густую посеребренную бороду.
В один из таких дней Иванко, против обыкновения не ушедший поутру в лес, пришел в избу Радогора. Он был чистым, с постриженной коротко бородой, переодетый в деревенские одежды. Лишь Свет сразу узнал в переменившем обличье человеке отца. Он кинулся к нему. Любаша, медленно вставая из-за стола, внезапно осознала, зачем пришел Иванко. Страшась разлуки сл ставшим ей родным мальчиком, она тихо заплакала. Следом встал и Радогор. Девочки, сидевшие рядом, и ничего пока не понимавшие, тоже заревели вслед за матерью.
Охотник, потоптавшись у порога, вдруг неуклюже низко, до самого пола поклонился родичам.
Спасибо за сына, глухо прогудел он, выпрямившись и снова поклонился, еще ниже.
Свет, разом понявший все, метнулся к своему углу, стараясь захватить в руки все свое нехитрое имущество одежку, деревянный меч, сработанный недавно отцом, другие игрушки.
Куда ж ты его такого малого? бросилась было к Иванко Любаша.
Радогор перехватил ее, придержал рукой:
Куда? Домой! И не реви! цыкнул он на жену, вон ведь изба рядом.
Девки за столом заревели еще громче. Свет, виновато оглянувшись на отца, подбежал, обнял Любашу, повиснув на шее.
Девки за столом заревели еще громче. Свет, виновато оглянувшись на отца, подбежал, обнял Любашу, повиснув на шее.
Радогор, махнув рукой, вышел вслед за братом из избы. Они молча сидели на лавке, пока Любаша не вывела за руку собранного мальчика. Следом высыпали и ее дочки.
Иванко действительно жил по соседству. Радогор с женой и детьми проводили взглядами отца с сыном и, пряча друг от друга погрустневшие глаза, вошли в дом.
С этого дня для Света началась новая жизнь. Без детских игр, поначалу тяжелая; полная неведомых раньше забот. Зато сколько было радости и тщательно скрываемой гордости после разведенного в первый раз самостоятельно костра; после первой добытой собственными руками белки. И эти годы были самыми счастливыми в жизни Света потому что каждое мгновение рядом был любящий отец.
Детство кончилось одним мгновеньем, когда рано утром следующего после прощания с домом Радогора дня Свет с отцом и Серой ушел на первую в своей жизни охоту. Иванко щадил ребенка, берег его пока небольшие силы, однако строго следил, чтобы Свет добросовестно выполнял порученную работу. Впрочем, мальчику в радость было трудиться рядом с отцом. Проявившийся рано характер маленького охотника не позволял ему ныть и плакать, хотя новые заботы навалились на его детские плечи тяжелым грузом.
Начав с небольшой вылазки в лес, Иванко с сыном с каждой охотой уходили все дальше и дальше туда, где можно было добыть серьезную дичь. Иванко спешил передать сыну весь свой богатый опыт охотника-зверовика. Он словно чувствовал близкую разлуку. Только не мог предсказать, насколько эта разлука станет страшной и безвозвратной.
К двенадцати годам Свет далеко обогнал сверстников и в росте, и в силе, и в твердости характера. В последнем Свет, пожалуй, превзошел и своих взрослых сородичей.