Тебя зовут Святослав? скорее просто уточнил, чем спросил чернобородый командир отряда; отвечая на немой вопрос охотника, он криво усмехнулся, все матери любят своих детей. Первая же рассказала о тебе. За это она получила легкую смерть для себя и своего сына Все они получили смерть Я не люблю убивать женщин и детей Но на то была воля великого бога (здесь взоры его подчиненных устремились к небу) и приказ его наместника в этом мире нашего Повелителя.
Все головы дружно дернулись книзу. Чернобородый тоже склонился, опустив глаза, но Свет успел прочесть в них неприкрытый страх. А враг продолжил, уже не вглядываясь в охотника:
Ваш род должен быть искоренен. Ты последний!
Он шагнул к молодому охотнику, поднимая саблю.
Свет, протянув вперед руку, словно защищаясь от острого лезвия, воскликнул:
Последний вопрос, о, воин!
Говори!
Переведи мне, Свет на мгновение замешкался, а потом бросил в лицо врагу резкие слова, которые он услышал от чужака, нашедшего смерть в лесу.
Великолепная память не подвела его эти слова, а особенно точно воспроизведенная интонация заставила чернобородого отшатнуться.
Умри во имя Повелителя Узоха, выкрикнул он так же страшно, как прежде Большой, и спохватился.
В его лице стало медленно проявляться понимание. Он даже обернулся, словно решив еще раз пересчитать свой поредевший отряд. Двух бандитов, отправленных в засаду, не было, хотя сигнал, поданный им раньше, означал общий сбор.
В его лице стало медленно проявляться понимание. Он даже обернулся, словно решив еще раз пересчитать свой поредевший отряд. Двух бандитов, отправленных в засаду, не было, хотя сигнал, поданный им раньше, означал общий сбор.
Его рука с саблей взметнулась вверх в замахе, но это было последним осознанным движением опытного воина. Свет плавным, но незамеченным противником рывком ушел в сторону от сабли, шагнул вперед, и уже за спиной Чернобородого нанес ему удар кулаком в шею.
Показывая ему такой удар в первый раз, учитель лукаво сказал: «Дробим камень». Шейные позвонки чернобородого были не каменными, но и они сейчас оказались раздробленными как если бы они с размаху приложились к огромному валуну. Голова командира бандитов даже не дернулась столь мгновенным было действие удара. Спустя некоторое время она все же начала заваливаться назад, в то время как сам чернобородый падал вперед, опуская руку с саблей.
Падение это еще не завершилось, когда сабля, оказавшаяся в руке Света, тонко пропела. Почти не задерживаясь (превосходная сталь!) лишь изменив звук на более вязкий, чавкающий она отделила голову стоявшего слева от предводителя бандита от его тела. На противоходе острый клинок повторил то же самое с его соседом.
Увлекаемая, казалось, нечеловеческой силой, кривая сабля развернулась, подалась чуть назад, и устремилась в живот одноглазого. Последний, выпучив в страхе и изумлении единственный глаз, начал вытаскивать собственную саблю из ножен, но не успел. Острое лезвие прошло тело насквозь. По пути оно легко разрезало и плоть, и саму нить жизни, пока не наткнулась на арбалет за спиной одноглазого. Здесь клинок, рассчитанный в отличие от меча на рубящий, а не колющий удар, издал последний резкий стон и переломился у рукояти; настолько силен был этот удар.
Густое, застывшее время снова потекло в обычном ритме. Что-то резко выкрикнул, выхватывая саблю, один из пятерки бандитов, стоящих ближе к своим уже мертвых сотоварищам. Чуть дальше небрежно целили свои арбалеты четыре бандита. Они первыми и вступили в этот бой, только что казавшийся таким легким и предсказуемым. Страшное в ближнем бою оружие вскинулось прикладами к плечам, и остроклювые болты вонзились в землю в том самом месте, где только что недобро скалился врагам охотник.
Сам он уже мягко перекатился из низкой стойки в сторону и, не вскакивая на ноги, метнул вперед молнии Дао, до сей поры мирно ждавшие своего часа за пазухой. Пятерка, рванувшаяся было вперед с саблями наголо, в ужасе остановилась. Арбалетчики, как по команде, выпустили свое оружие и дернулись руками к горлу. Арбалеты с тупым стуком упали на утоптанную землю в то время, как меж пальцев их недавних владельцев быстрыми ручьями потекла густая кровь.
Ну что ж, умрите во имя своего поганого Узоха, проговорил последнее слово, словно выплюнул, Свет; руки его тем временем внешне очень неторопливо вынимали сейчас саблю из руки одноглазого, так и не успевшего до конца выдернуть ее из ножен.
Это имя словно придало и сил, и смелости врагам пятеро воинов молча ринулись ему навстречу. Ринулись, чтобы снова остановиться в страхе при виде противника, словно одевшего стальную рубаху.
Прием, который применил Свет в этом бою, учитель называл Мельницей богов. Еще он уверял, что никому в подлунном мире он не подвластен. По крайней мере, из ныне живущих. Противник, завороженный сплошным мельканием клинка (или клинков), не успевал отклониться, когда из этой стены, где стремительный плавный рисунок не ломался, вдруг вылетало острое лезвие, чтобы тут же вернуться на свое место, оставив на земле очередного пораженного врага. Свет отрабатывал этот прием с одним учителем, но и против пяти врагов он оказался очень даже эффективным.