Возможно, всё на том же семинаре 1968 года или немного позже произошло моё личное знакомство с Соломоном Самуиловичем, чему содействовал мой приятель по кафедре зоологии беспозвоночных С.А. Подлипаев (19472004), который был его учеником и часто общался с ним. В те годы мы, включая немного более старшего по возрасту члена нашей университетской компании А.Д. Наумова, студента той же кафедры, увлекались концепцией полимеризации и олигомеризации, которую Шульман положил в основу проблемы происхождения многоклеточных животных. Соломон Самуилович очень позитивно отнёсся к нашим студенческим рассуждениям и всячески поощрял их. На первых порах общение с ним меня немного смущало, так как казалось, что такому маститому и широко известному учёному вряд ли интересно выслушивать наши молодёжные фантазии. Однако вскоре, во многом благодаря друзьям, и в первую очередь Сергею, я понял, что отношение к нам у С.С. Шульмана самое серьёзное и наши мнения он воспринимает с любопытством.
Более того, будучи уже аспирантом и встречаясь с ним в стенах ЗИН АН СССР, я не раз вместе с друзьями заходил к нему в кабинет обсудить какую-нибудь идею или выслушать его комментарии, нередко довольно оригинальные. Насколько я теперь, спустя много лет, понимаю, С.С. Шульману общение с нами также было полезно в плане «обкатывания» своих идей по поли- и олигомеризации, поскольку в нас он мог найти, возможно и несколько наивных, молодых энтузиастов, однако готовых сочувственно внимать и непосредственно реагировать на разные мнения, так как наше восприятие ещё не было сковано условностями академической научной среды. Больше всего меня поражало, что Соломон Самуилович спокойно выслушивал даже наши возражения, чем выгодно отличался от некоторых профессоров и докторов наук, с которыми я, например, сталкивался на своей родной кафедре в университете (да и позже в ЗИНе).
Одна из проблем заключалась в понимании того, как могли осуществляться поли- и олигомеризация в эволюции животных. Так, С.С. Шульман полагал, что многоклеточное состояние возникало в рамках единого организма путём полимеризации за счёт неполного, незавершённого размножения. Однако размножение это процесс, происходящий на индивидуальном уровне развития (или в рамках жизненного цикла). В таком случае неизбежно вставал вопрос: а как соотнести это с ходом эволюции, охватывающей миллионы лет? Каковы могли быть генетические механизмы полимеризации, ведущие к появлению и закреплению многоклеточности? Конечно, ни Соломон Самуилович, ни мы ответов на эти вопросы не знали. Тем не менее хотелось дать какое-нибудь объяснение. Надо заметить, что в те годы, когда мы учились в университете, советская генетика лишь недавно вырвалась из невежественных лап лысенковцев и прочих проходимцев, и её мужественный ореол науки-мученицы во главе с такими настоящими героями, как Николай Иванович Вавилов (18871942), воодушевлял молодых студентов. Генетика и эволюция были постоянными темами для теоретических разговоров в нашей компании, которая организовала для этого на биофаке даже свой «подпольный» «Эволюционный клуб».
Одна из проблем заключалась в понимании того, как могли осуществляться поли- и олигомеризация в эволюции животных. Так, С.С. Шульман полагал, что многоклеточное состояние возникало в рамках единого организма путём полимеризации за счёт неполного, незавершённого размножения. Однако размножение это процесс, происходящий на индивидуальном уровне развития (или в рамках жизненного цикла). В таком случае неизбежно вставал вопрос: а как соотнести это с ходом эволюции, охватывающей миллионы лет? Каковы могли быть генетические механизмы полимеризации, ведущие к появлению и закреплению многоклеточности? Конечно, ни Соломон Самуилович, ни мы ответов на эти вопросы не знали. Тем не менее хотелось дать какое-нибудь объяснение. Надо заметить, что в те годы, когда мы учились в университете, советская генетика лишь недавно вырвалась из невежественных лап лысенковцев и прочих проходимцев, и её мужественный ореол науки-мученицы во главе с такими настоящими героями, как Николай Иванович Вавилов (18871942), воодушевлял молодых студентов. Генетика и эволюция были постоянными темами для теоретических разговоров в нашей компании, которая организовала для этого на биофаке даже свой «подпольный» «Эволюционный клуб».
Соломон Самуилович отличался истинным, не показным, демократизмом, общался с нами, как с равными, а не свысока, и это очень ценилось нами, молодыми. Иногда это выражалось даже в том, что он мог прочитать нам, конечно в очень узкой компании, какой-нибудь острый стишок (что не для дам) или рассказать какую-либо неформальную историю, в том числе связанную с университетом или ЗИНом. Причём это вовсе не было каким-то заигрыванием с научной молодёжью с целью повысить свою популярность в её глазах.
Наши дискуссии по проблеме поли- и олигомеризации продолжились и в середине 1970-х. В 1974 году в «Трудах Зоологического института АН СССР» (т. 53) вышла известная большая статья С.С. Шульмана «Проблема происхождения Metazoa», где он наиболее полно изложил свои взгляды на эту сложную проблему. В статье была, по-видимому, впервые процитирована и наша студенческая статья о надёжности работы систем органов в указанных процессах эволюции[7]. В том же году была опубликована ещё одна наша статья, в которой мы попытались дать новое толкование поли- и олигомеризации и способов их осуществления[8]. При её подготовке мы, молодые авторы-аспиранты, не раз пользовались советами и Соломона Самуиловича, который с готовностью, не жалея своего времени, подробно обсуждал те или иные наши соображения.