В издательстве на творческих должностях были в основном те, кто знаком со мной давно, с кем я бегал по литстудиям, кто знал меня плотником. А они были в то время уже научными сотрудниками, обласканными писателями, смотрели свысока, как мельтешит рядом с ними какой-то Петька-плотник.
Первая книга Бежина была сильнее моей, ее заметили, отметили. Он действительно начинал неплохо. Это потом у него стали выходить книги, содержание которых он высасывал из пальца. Да и написаны они до того скучно, что читать их можно, вероятно, только в одиночной тюремной камере, сгорая от скуки.
Думается, зависть здорово пощекотала его и в те дни, когда главы из моего последнего романа напечатали в Германии и Париже журналы «Грани» и «Континент».
Паламарчук тоже начинал сильнее. «Континент» напечатал его значительно раньше. Но жизнь повернулась так, что эти бывшие научные сотрудники оказались в подчинении у бывшего плотника. Как говорят, не шибко радовало этих мелких людишек то, что с обывательской точки зрения у меня неплохо складывалась карьера. В тридцать три года я начал работать простым редактором издательства, а через семь лет стал директором.
Бежин ждал случая, а Паламарчук мелко гадил всегда. Петр Паламарчук в ЦДЛ человек известный. Внешне он всегда неряшлив: волосат, бородат, черен, с круглым выпирающим брюшком. И был он вечно пьян. И очень любил деньги. Нет, не наши деревянные рубли, а доллары. Умрет за доллар. Кинь доллар в вонючую лужу и скажи можешь взять себе, но только ползком по луже, и поползет, еще как поползет. В последнее время часто бывает за рубежом, живет у писателей эмигрантов. Он начитан, поговорить умеет. Работая в «Столице», наверное, больше времени проводил за границей, чем в Москве. Сейчас начинают раскрывать архивы КГБ, и я не удивлюсь, если вдруг выяснится, что он сексот.
3. Развитие действия
(продолжение)
Годовщину издательства мы отмечали в ресторане «Прага». Было сто пятьдесят человек. Много писателей. Вспоминаю я этот вечер с некоторым стыдом и рад, что быстро уехал: у меня была больна жена. А стыдно вот из-за чего: после моего поздравления всех с годовщиной и тоста за процветание издательства, слово взял Бежин. Он говорил обо мне, восхвалял ужасно, что, мол, благодаря мне что, если бы не я И такой я хороший, и такой я замечательный! Свидетелей его тоста, повторяю, было сто пятьдесят человек. Произнес выпили.
Следующий тост: заместитель главного редактора журнала «Московский вестник». И опять за меня. Мне уже неудобно. Новый тост за меня! Думаю как остановить? А когда один из заведующих отделов издательства поднял бокал за мою жену, не выдержал, выскочил к микрофону и предложил выпить за женщин издательства. После этого я уехал домой с чувством досады и стыда
Прошел месяц, и появился донос.
Я со своим заместителем Александром Зайцевым был в Польше. Мы хотели создать совместное предприятие с одной из фирм и по ее приглашению выехали в Варшаву. Перед отъездом я по-дружески попрощался с Бежиным. У нас с ним никогда не было конфликтов, споров. Я забыл рассказать, что однажды Бежин предложил мне в секретари-машинистки одну девушку, а потом женился на ней. Женился долго. Сначала взял отпуск на месяц, потом еще на месяц творческий отпуск, затем по путевке на юг медовый месяц. Мы подолгу не виделись, помогать он мне в работе не помогал, не мог, не умел, но не мешал работать, и то хорошо.
Руководители Московской писательской организации тоже не мешали мне, я не докучал их просьбами, и они были рады. Наш коммерческий директор Игорь Романович Фомин добился, что ВАЗ выделил для сотрудников издательства две машины, две «девятки». Одну Фомин брал себе, я не возражал. Фомин работал за три отдела. Незаменимый работник! Находка для издательства. Не будь его, вряд ли бы мы добились таких успехов.
Вторую машину предложили мне. Но было неудобно брать. Я боялся, что пойдут сплетни: мол, директор гребет под себя. Как это обычно бывает. Фомин уговаривал: бери, все видят, как ты пашешь! Плюнь, бери!.. Я четвертый год стоял в очереди за машиной в Московской писательской организации, надеялся скоро получить и решил вторую «девятку» предложить Бежину. У него в кабинете была жена, моя секретарша. Я сказал, что пришла машина «Жигули», и я предлагаю ее им:
Берете?
Они переглянулись.
Берем! воскликнула жена.
Вторую машину предложили мне. Но было неудобно брать. Я боялся, что пойдут сплетни: мол, директор гребет под себя. Как это обычно бывает. Фомин уговаривал: бери, все видят, как ты пашешь! Плюнь, бери!.. Я четвертый год стоял в очереди за машиной в Московской писательской организации, надеялся скоро получить и решил вторую «девятку» предложить Бежину. У него в кабинете была жена, моя секретарша. Я сказал, что пришла машина «Жигули», и я предлагаю ее им:
Берете?
Они переглянулись.
Берем! воскликнула жена.
Теперь, когда «девятка» на бирже стоит миллион, Фомин, да и другие мои друзья смеются надо мной: подарил, мол, Бежину миллион, а он тебя за это отблагодарил. Я тоже заметил это: интеллигенция всегда за добро платит пакостью. Крестьяне этого даже понять не могут. Кстати, машину в писательской организации я так и не получил и теперь вряд ли когда получу.