Савелий прислушался к себе и ответил уверенно:
Словно жжет изнутри. Одним куском. Место сказать не могу, но хочется вынуть.
Достанем, заверил его Санта. На то ты и здесь, чтобы исцелиться.
В палату заглянул немолодой врач и почему-то приспросился вначале:
Уже можно?
Да, доктор, заходите. Пациент готов, бандуру я закатил, а барышню уведу за собой.
В палату заглянул немолодой врач и почему-то приспросился вначале:
Уже можно?
Да, доктор, заходите. Пациент готов, бандуру я закатил, а барышню уведу за собой.
Я вышла следом за санитаром. Двигался он ловко, отчего все его физические недостатки воспринимались как детали четкого образа, а не как небрежность создателя.
Мимо нас в палату зашли ещё несколько врачей. Санта поймал меня за рукав свитера.
Ты не уходи пока.
Почему?
Я соврал этому парню. У него туго идет выздоровление. Какие-то проблемы есть, поэтому будут повторно обследовать. Процедура неприятная. Он захочет после видеть кого-нибудь из «своих».
Вот тут на меня нашло. Накатило, захлестнуло, перевернуло всё внутри. Я одновременно огорчилась и разозлилась, потому и ответила грубо не по смыслу, а по интонации:
Я не «своя».
Отчего тогда ходишь сюда?
Потому что дура.
Я побежала по коридору мимо открытых палат, процедурных кабинетов, жутких пустых комнат с кафельными стенами и полами (страшно подумать, что там делают с людьми?), мимо зимнего садика из трех пальм в кадках. Только у столовой с запахом пригоревшей каши я поняла, что оставила в палате Савелия пальто и сумку. Пришлось вернуться через галерею третьего этажа.
Я сидела на узкой скамейке. Никому не мешала. На людей не глядела.
Место свободно?
Извините, нет.
Санта сел рядом, бесцеремонно сдвинув меня жестким бедром. Правда, потом устроился краешком, чтобы наши локти не стукались друг об друга.
Я не промолчала:
Как невежливо!
Ага Невежливо демонстрировать свое недружелюбие.
И ты не без греха похоже, любишь людей эпатировать.
И что же больше всего бесит?
Ну, кто сейчас носит подтяжки!?
Это удобно, не сразу отозвался он тем задумчивым тоном, которым отвечают на риторические вопросы. Я сначала не понял, о чем ты. У нас их называют оплечниками.
Где у вас?
У нас, эхом вторил Санта и добавил, Еще есть какие-нибудь претензии ко мне лично или к миру?
Я вдруг увидела себя со стороны его глазами. Унылая, недовольная и раздражительная. В словах Санты была, самая что ни на есть, отрезвляющая, нелицеприятная правда, после которой мне уже не представлялось возможным вести себя по-прежнему.
Всё, хватит!
Я встала с твердым намерением не возвращаться в это место по доброй воле никогда. Пора было двигаться дальше.
Я приподняла горячий фаянс перевернутого блюдца и помешала ложкой траву, густо поднявшуюся к ободку кружки. Среди прочего плавали сушеные яблоки, потемневшие кусочки апельсиновой кожуры, семена сладкого укропа и шарики соцветий ромашки. Черные ягодки оказались плодами можжевельника. На вкус были еще имбирь и корица, хотя я и не увидела их среди постепенно оседающих на дно кружки травинок. Настой оказался приятным во всех отношениях.
Где ты раздобыла все эти травки?
Конечно же, на ледяных полянах насобирала, могла бы догадаться, кто у меня в поставщиках.
Скажи, а какой у Филомены радиус действия?
Мелания ответила не сразу. Она разглядывала свою коллекцию чайных ложечек, что крепились на винтажных крючках отдельной полки. Там были занятные экземпляры с инкрустацией, гербовой чеканкой и ажурной прорезью на ручках. Потом она долго оттирала выбранную позолоченную ложку куском фланели, и, когда я уже не ждала, неохотно буркнула:
Вся планета.
Она транслирует так далеко?!
Мелания разозлилась
По-твоему, я измеряла? Пыталась, конечно. Один раз поехала на почту в миле отсюда к северу. Сани перевернула на повороте специально и начала орать ну, типа, «спасите, помогите, умираю». Так кричала, что с почты прибежали меня спасать, а Филомена даже веком не моргнула. Зато, когда я по весне в прорубь провалилась на истаявшем льду, и пошла на дно камнем только забулькала, она меня уже на глубине подобрала. А я даже подумать не успела, что тону.
Думаешь, она за тобой присматривает?
Это не досмотр, а тотальная слежка. Особенно, когда стаи диких оверлоков приходят в долину для вербовки. Тогда она, вообще, спит на пороге.
А ты не пыталась уговорить ее оставить тебя в покое?
Мелания разозлилась уже второй раз за одно чаепитие
А ты когда-нибудь, вообще, с Драконами общалась?! То ли не знаешь про их Кодекс Чести. Быть стойким в слове первый закон. Если Драконы кому-нибудь дадут посул, то его сдержат.
Кому же она пообещала тебя защищать?
Тому, кого я не знаю, и кого не просила! в сердцах Мелания поставила кружку на стол так, что фаянс задребезжал хрусталем.
«Ты, Меланьюшка, себя не любишь, оттого и весь белый свет тебе не мил».
Ну вот, про что я и говорю. Тотальная слежка и контроль.
«Ты не одна живая душа в комнате. Я к Стефании пришла».
Мне определенно никогда не стоит делать такое лицо, какое выдала на эти слова Мелания. Оказывается, очень некрасиво смотрится со стороны.
Может мне выйти? Ах, да! Я забыла, что ты меня и на орбите Дортура запеленгуешь! Мелания повернулась ко мне. Представляешь, я даже ведро железное пыталась на голову одевать и кастрюлю, но ничего не помогает её экранировать, тут Мелания обратилась в пространство вокруг себя, Вот скажи, Филомена, чего тебе от меня по большому счету надо?!