Неизвестно, последовал ли ответ на это послание; но тосканский алмаз, весивший 139 1/2 карата, не достался Анне Ивановне, а попал в руки австрийского императора. Странное содержание письма и выбор корреспондента объясняется отчасти слабоумием герцога Гастона и личным знакомством его с Педрилло (как это можно заключить из некоторых выражений в письме).
Однажды царский шут Педрилло[5] был поколочен кадетами Сухопутного Шляхетного корпуса. Явившись с жалобою к директору этого корпуса барону Люберасу, Педрилло сказал ему:
Ваше Превосходительство! Меня обидели бездельники из этого дома, а ты, говорят, у них главный. Защити же и помилуй!
Педрилло дал пощечину одному истопнику, и за это был приговорен к штрафу в три целковых.
Бросив на стол вместо трех шесть целковых, Педрилло дал истопнику еще пощечину и сказал:
Ну, теперь мы совсем квиты.
Жена Педрилло была нездорова. Ее лечил доктор, спросивший как-то Педрилло:
Ну что, легче ли жене? Что она сегодня ела?
Говядину, отвечал Педрилло.
С аппетитом? любопытствовал доктор.
Нет, с хреном, простодушно изъяснил шут.
Василий Кириллович Тредиаковский, известный пиит и профессор элоквенции[6], споря однажды о каком- то ученом предмете, был недоволен возражениями Пед- рнлло и насмешливо спросил его:
Да знаешь ли, шут, что такое, например, знак вопросительный?
Педрилло, окинув быстрым, выразительным взглядом малорослого и сутуловатого Тредиаковского, отвечал без запинки:
Знак вопросительный это маленькая горбатая фигурка, делающая нередко весьма глупые вопросы.
Генерал-лейтенант А. И. Тараканов в присутствии Педрилло рассказывал, что во время Крымской кампании 1738 года даже генералы вынуждены были есть лошадей.
Педрилло изъявил живое сожаление о таком бедствии, и генерал в лестных выражениях благодарил шута за его участие.
Неизвестно, последовал ли ответ на это послание; но тосканский алмаз, весивший 139 1/2 карата, не достался Анне Ивановне, а попал в руки австрийского императора. Странное содержание письма и выбор корреспондента объясняется отчасти слабоумием герцога Гастона и личным знакомством его с Педрилло (как это можно заключить из некоторых выражений в письме).
Однажды царский шут Педрилло[5] был поколочен кадетами Сухопутного Шляхетного корпуса. Явившись с жалобою к директору этого корпуса барону Люберасу, Педрилло сказал ему:
Ваше Превосходительство! Меня обидели бездельники из этого дома, а ты, говорят, у них главный. Защити же и помилуй!
Педрилло дал пощечину одному истопнику, и за это был приговорен к штрафу в три целковых.
Бросив на стол вместо трех шесть целковых, Педрилло дал истопнику еще пощечину и сказал:
Ну, теперь мы совсем квиты.
Жена Педрилло была нездорова. Ее лечил доктор, спросивший как-то Педрилло:
Ну что, легче ли жене? Что она сегодня ела?
Говядину, отвечал Педрилло.
С аппетитом? любопытствовал доктор.
Нет, с хреном, простодушно изъяснил шут.
Василий Кириллович Тредиаковский, известный пиит и профессор элоквенции[6], споря однажды о каком- то ученом предмете, был недоволен возражениями Пед- рнлло и насмешливо спросил его:
Да знаешь ли, шут, что такое, например, знак вопросительный?
Педрилло, окинув быстрым, выразительным взглядом малорослого и сутуловатого Тредиаковского, отвечал без запинки:
Знак вопросительный это маленькая горбатая фигурка, делающая нередко весьма глупые вопросы.
Генерал-лейтенант А. И. Тараканов в присутствии Педрилло рассказывал, что во время Крымской кампании 1738 года даже генералы вынуждены были есть лошадей.
Педрилло изъявил живое сожаление о таком бедствии, и генерал в лестных выражениях благодарил шута за его участие.
Ошибаетесь, Ваше Превосходительство, отвечал Педрилло, я жалею не вас, а лошадей.
В одном обществе толковали о привидениях, которых Педрилло отвергал положительно. Но сосед его, какой-то придворный, утверждал, что сам видал дважды при лунном свете человека без головы, который должен быть не что иное, как привидение одного зарезанного старика.
А я убежден, что этот человек без головы просто ваша тень, господин гоф-юнкер, сказал Педрилло.
Когда Педрилло находился еще в Италии, один сосед попросил у него осла. Педрилло уверял его, что отдал осла другому соседу, и сожалел, что просивший не сказал о своей надобности прежде. Пока они разговаривали, Педриллин осёл закричал.
А! молвил сосед, твой осел сам говорит, что он дома и что ты лжешь.
Как же тебе не стыдно, соседушка, верить ослу больше, нежели мне, возразил шут.
Один флорентийский итальянец, обокрав сочинение тамошнего писателя г. Данта и наполнив собственное сочинские его стихами, читал свое мастерство Педрилло. Шут при каждом украденном стихе снимал колпак и кланялся.
Что вы делаете, г. Педрилло? спросил мнимый автор.
Кланяюсь старым знакомым, отвечал Педрнлло.
Герцог Бирон для вида имел у себя библиотеку, директором которой назначил он известного глупца Гольдбаха. Педрилло с этих пор называл директора герцогской библиотеки не иначе как евнухом. И когда у Педрилло спрашивали:
С чего взял ты такую кличку?
То шут отвечал:
Как евнух не в состоянии пользоваться одалисками гарема, так и господин Гольдбах книгами управляемой им библиотеки его светлости.