Чингиз отвел меня в сторону: «Напугался? Перестарались ребята. Но скажи ты мне чем тебе так уж дорог этот Бауржан, что ты даже умереть за него готов?» Я выплюнул кусок глины: «Вот уж совсем я не готов. Просто привык взялся что-то делать так делай. Откуда ж мне было знать, что все вот эдак повернется». Покопался в кармане и протянул Чингизу тысячную купюру, которую он мне дал. А Чингиз отиахнулся: «Брось. Это не Иудины сребреники. Я и без тебя знаю, что этот хмырь дома. Когда подъезжал видел, что шторы двигались. И вот ведь падла какая! Тебя тут убивают, а он хрен вышел. Главное своя шкура. А на остальных ему насрать». Он опять махнул рукой: «Ладно. Передай своему идиоту, чтобы завтра в десять утра был у меня со всеми бумагами на зерно. Иначе я эту его хавиру вместе с ним и семьей из гранатометов в пыль разнесу. Он меня знает. А ты вали отсюда. Найди себе хозяина поприличнее».
Ближе к ночи я постучал в окно. Оно открылось и высунулся Бауржан: «Ну че, свалили? Че он говорил?» Я все передал в подробностях. Шеф набычился: «Да гандон он штопаный! Я молдаванам свистну они ему такие гранатометы устроют! До хя этот Чингиз про себя думает! Ладно, Боря. Держись настороже, они ведь могут ночью и вернуться». Вот тут-то я и сообщил своему бывшему шефу пренеприятнейшее известие типа, ухожу я. Не нравится мне, когда меня живьем закапывают, а шеф из-за шторки подслушивает. Бауржан завопил: «Да это они тебя на понт брали! Напугать хотели! А я и не слышал ничего, я спал в это время! Неужели ты окажешься такой сукой, Боря? Бросаешь в трудный момент!»
Смотрел я на него, смотрел. Молча повернулся и ушел. Если у человека вместо совести хрен на лбу вырос ему бесполезно что-то объяснять. А вслед мне неслись крики: «Я тебя все равно найду и кишки выпущу!»
Водка, лыжи и смысл жизни
Водка десять бутылок. Консервы «Килька в томате» пятнадцать банок. Хлеб три бубона. Чай «Ассам» две большие пачки. Пантюшки (в смысле, конфеты) «Клюква» полкило. Сигареты «Полет» десять пачек. И это все. Все, что я смог купить на те деньги, которые получил за сооружение печки на пять колодцев с выводом трубы через потолок и крышу. Сумма, конечно, смешная за такую печь, но спасибо и на этом.
Бывали, и не раз, случаи, когда мне наливали стакан разбавленного спирта и говорили: «А теперь, бичара, вали отсюда, пока целый» Бродягу без документов любой обидеть может. А ведь и под драным ментовским бушлатом может биться благородное сердце
Ладно. Я уложил покупки в мешок, распрощался с Гулькой-продавщицей, еще раз поздравил ее с Новым наступающим и пошкандыбал домой.
Дом мой представлял из себя пристройку к здоровенному курятнику-крольчатнику (который тоже я строил). Хозяин разрешил мне тут перезимовать с условием, что я буду убираться в сарае и топить печку. В принципе, куры-кролики и без печки обычно зимуют. Тем более что сарай был из самана теплый. Но хозяина бедным назвать никак нельзя было, так что лишняя машина угля это для него была мелочь. Зато, как он говорил: «Морозы у нас за сорок, потому не хочу я дергаться. Я их лучше съем, чем они в сосульки превратятся».
Свет у меня в пристройке был я сам приладил скрытую петлю в месте крепления счетчика. Поэтому у меня постоянно работала здоровенная самодельная электроплитка диаметром с полметра. Пристройка была небольшая, в ней помещались топчан и иаленький столик. И еще оставалось полметра квадратного для прогулок. Поэтому плитки вполне хватало для обогрева в любую погоду. По крайней мере, спал я без бушлата.
Наконец, добрался я до места назначения. По дорожке прошел до сарая, кстати, уборка снега тоже на мне была. Зажег в пристройке свет, скинул бушлат и стал разгружаться. От щедрот хозяин мне отдал старенький телевизор. Я его сразу включил под музыку оно как-то веселее.
Время было где-то часа три, поэтому я рассчитывал проводить старый год с чувством и с толком. И с расстановкой. Запихнул все покупки под топчан, открыл одну банку кильки, налил полстакана водки и «Будьте здоровы, Борис Федорович! Спасибо. Всегда пожалста Нормально, Григорий? Отлично, Константин!»
Теперь надо было заняться приготовлением горячих блюд. У хозяина была своя пекарня, и он мне сразу подкинул два мешка муки. Поэтому фирменным блюдом в моем ресторане были галушки. С различными добавками. Когда они бывали эти добавки.
Я взял кастрюлю и завыл. Мать-мать-мать-перемать Соли-то у меня нету! «Штоб тебя на том свете так галушками кормили!» сказал сам себе. Но хочешь не хочешь, а идти опять в местный «супермаркет» придется. Хлопнул я еще полстакана, посидел, покурил. Напялил бушлат и поперся в свой скорбный путь.
Проходя мимо автобусной остановки, заметил на скамейке маленькую скукоженную фигурку. Интересное кино думаю. Автобусы не ходют, в такси не содют, за неимением таковых. Подошел, тронул фигурку за плечо: «Не спи, замерзнешь!»
В данной ситуации это была совсем не шутка. Человечек поднял голову и сердито сказал: «Чего надо?» Это оказался пацанчик лет десяти. Явно совсем недавно плакамши. Я бухнулся на скамейку рядом с ним: «Да мне особо ничего не надо. Кроме того, штобы ты тут дуба не дал. Где живешь-то?»