Кувалда и любовь
Борис Егоров
© Борис Егоров, 2018
Любовь к французской бабушке
Я так прикидываю, что не новость счас скажу. В том смысле, что телефон звонит, как правило, тогда, когда он и на хрен не нужен. Тем паче в те времена благословенные, когда мобилок не было, и длинный шнур достать все никак руки не доходили. И приходилось вставать и физдюхать в коридор на призывныя, мля, пронзительныя трели.
Вот и в тот недобрый раз. Лежал я в люле, не шалил, никого не трогал. В башке была только одна мечта-идея чтобы меня никто не трогал. Потому, как Его величество Похмельный синдром в очередной раз мне конкретно доказывал чем было лучше вчера, тем хреновее будет завтра. (Хреновее термин слабоватый, однако)
Кароче. Зазвонил этот пидорас. В смысле, телефон. Печальная история. Надо ить откликаться. Я же свой номер давал только хорошим людям. А они обычно просто так не звонили только по солидным причинам. Ну, там выпить позвать. Или побухать пригласить.
В общем, сначала я крутанулся в люльке и упал на пол. Синдром с перепугу притих. На четвертеньках добрел я до коридора, сел на пол спиной к стене и снял трубку.
Оказалось, потревожила меня старая знакомая Елена Борисовна. Красивая дама постарше чуток меня. Работала она не помню где, в общем, с интуристами что-то такое связано. У нас с ней было вначале. Но без продолжения женщина она была прагматичная, и сразу сказала мне, что я для нее бесперспективный. Но как-то получилось, что Ленка перешла в статус боевых подруг. Да и хрен с ней.
Голос у нее был очень приятный, особенно когда она смеялась. Меццо-сопрано пополам с контральтой. Но почему-то матом ругалась всегда пропито-прокуренным баритоном. Мнэ-э О чем это я? Ах, да
Ленка с места в карьер растарахтелась своей контральтой. Я ее не слушал, пару минут набирался сил, а потом прохрипел в трубку: «А иди ты в жопу». Девочка она была умная, сказала: «Суду все ясно. Сейчас приеду, открой».
И правда приехала. И не с пустыми руками. Через где-то минут сорок я стал способен воспринимать адекватно поступающую извне информацию.
В общем, собралася Ленка в очередной раз бракосочетаться. Нынешний кандидат-избранник оказался натуральным французом родом аж из самого Парижу. И звали его Ив.
Я разинул пасть и запел: «И-и-ивушка зяле-е-еная» Ленка заткнула меня подушкой и баритоном сказала: «Убью, сссука! Я же к тебе за помощью!» Ну, у меня сработал рефлекс и я стал действительно слушать.
И наслушался, конечно, полной хрени. Жених-лягушатник собрался со своими родственниками нанести невесте официальный визит. Поэтому, по словам Ленки, кабаки-рестораны исключались. Ей надо было показать свою домовитость и неодолимую склонность к семейному уюту. И она, хрен ее знает почему, решила, что из ее корефанов только я смогу организовать такой стол, который будет сочетать в себе элементы аристократизьму и чисто русские национальные мотивы.
Выслушав всю эту ахинею, я с удовольствием поржал, почесал у себя все, куда руки дотягивались, и мотнул башкой: «А я тогда хлебнул кваску и сказал: «Согласный».
Нда. Уж. Два дня я жил у Ленки. Поднял все свои старые связи. Пришлось у соседей арендовать еще один холодильник. Насчет финансов Ленка дала мне карт-бланш, поэтому Международных деликатесов было полно. Из кавказского ресторана я приволок маринованное мясо, все, что к нему полагается по уму, и мангал, который впехерил на балкон. Из не скажу какого кабака привезли стюдень, блины с икрой и холодного поросенка с запасом хрена. Ну, счас я уже и не вспомню все меню. До хрена, короче, всего было. Напитков тоже я набрал типа, Политбюро собрался упоить.
Думаю, можно не упоминать о том, что сам я постоянно подстегивался и вдохновлялся из запасов.
Ну, я вам скажу. Банкет получился только кино сымать. Гостей было пятеро жених Ив, его дядя Шарль, две какие-то тихие тетки и мадам хрен поймешь, какого возраста.
Ну, приехала делегация. Я был весь из себя гордый и пьяный Ленка меня всего обцеловала за ту тяжелую гастрономическую артиллерию, которую я приготовил. Для начала французы остолбенели при виде стола. Там действительно жратвы было человек на полсотни.
Ну, а потом события стали потихоньку развиваться. Дядя Шарль отдувался за всех, помню. Жрал как из голодного края приехал. Теток вообще не припоминаю. Ленка с Ивом все время пропадали куда-то. А у меня, по ходу, малость перемкнуло в башке, и я стал бабульку охмурять. На лирику, мля, тоже потянуло. Маленькая, худенькая, смешливая красавица. Глянешь да ей лет шестьдесят, как минимум. Тяпнешь стаканище да ну, от силы тридцатник. Как бабулю звали не помню. Зато помню, что она все смеялась над моим охмурежем, когда я орал: «Мадам! Же не манж па сис жур, едрена шишка!» В пределах, тэкс-скэть, гимназического курса. А вот когда я начал ее руками хватать Уж очень тонкия у аристократок организмы. Я ж в молодости как считал чем крепше обоймешь, тем понятнее, что я настоящий мужчина, и страсть во мне вулканицки бурлит. Начала бабулька франсе от меня бегать по кваритре. Потом, помню, Ив-жених меня унимать начал, за руки хватать. Возмутило это самоуправство мое нутро, я рявкнул: «Ленка, уйми своего Монтана, а то вдовой останешься, не успемши ничего!» Прямо можно сказать было весело, и гости не скучали.