В результате изучения различных форм иностранного вмешательства, С. Хоффманн предложил их дифференциацию на три категории: в первом случае действия зарубежных сил ограничиваются оказанием гуманитарной помощи населению страны, в которой происходит конфликт; на втором уровне проводятся операции по «принуждению к миру» как в оборонительной, так и в наступательной форме; третий сценарий предусматривает применение любых средств, способных подвигнуть противников к прекращению огня и переходу к переговорам, вплоть до физической ликвидации политических лидеров противоборствующих лагерей. Несмотря на то, что подобный формат урегулирования, по сути, означает выход за рамки правового поля, он неоднократно применялся в ходе конфликтов на Ближнем Востоке, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на Кавказе и в Латинской Америке118.
Обосновывая целесообразность таких действий, ведущий научный сотрудник Социологического института РАН в Санкт-Петербурге А. Г. Щелкин на семинаре «Русская мысль» в 2013 году высказался следующим образом: «Когда возникает необходимость совершать интервенцию во имя спасения людей от катастрофы межплеменных, трибалистских конфликтов, принуждать к миру террористов, подвергающих насилию целые территории, проводить гуманитарные интервенции против самозваных и людоедских режимов невмешательство мировых держав, здесь неуместно На стороне такого неравнодушия юридическая и моральная правота»119.
Причины обращения международного сообщества к подобным инструментам воздействия директор «Центра комплексных европейских и международных исследований» Высшей школы экономики Т. В. Бордачев связывает с тем, что «отдельные проявления внутригосударственных конфликтов неминуемо оказывают негативное влияние на жизнь и безопасность народов соседних стран»120. До него аналогичную мысль высказывал и вышеупомянутый профессор Л. А. Камаровский, полагавший, что «интервенции законны лишь тогда, когда существование и безопасность одного государства неизбежно от него требует вмешательства в дела другого»121. Как следствие, стремление обезопасить собственные рубежи от распространения последствий внутренних конфликтов в соседних странах создает предпосылки для проведения в них военных операций. В этом контексте слова финского дипломата П. Торстилы, что этнические конфликты в Европе это «нечто большее, чем чисто локальные проблемы или внутренние дела»122, выглядят вполне логичными.
Правда, по данным ведущего научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН Е. А. Степановой, применение таких методов урегулирования во второй половине XX века доказало их несостоятельность из 190 проанализированных ей случаев использования иностранной военной интервенции лишь в 57 (то есть, в 30%) имело место прекращение открытой конфронтации123. А по словам российского конфликтолога В. А. Кременюка, «борьба за стабильность системы сама по себе вызывает дестабилизацию»124, что наглядно можно было видеть в истории международных отношений XX века.
Мало того, благодаря исследованиям американцев Ф. Персона и М. О. Лаунсбери из Уэйнского государственного университета удалось установить, что интервенции в гражданские войны не способны принципиально изменить и политический режим страны из 109 рассмотренных учеными эпизодов в 80% случаев недемократические государства после зарубежных вмешательств остались таковыми же. При этом в таких странах на 711% более вероятно отсутствие экономического роста по сравнению с государствами, не пережившими внешней интервенции, и в среднем на 4% более распространена коррупция среди чиновников125.
Тем не менее, эти аргументы пока не принимаются во внимание политическими деятелями, поскольку интервенция воспринимается как крайнее средство решения конфликтных ситуаций, и ее экстренный характер нивелирует недостаточную эффективность. В 2000 году Генеральный секретарь ООН К. Аннан специально обратил на это внимание мирового сообщества: «вооруженная интервенция всегда должна оставаться крайним средством, однако перед лицом массовых убийств от этого средства нельзя отказываться»126.
Принимая во внимание данные обстоятельства, определение интервенции необходимо сформулировать следующим образом «это умышленное вмешательство одного или нескольких государств во внутренний конфликт на территории другого государства с целью его прекращения»127. Таковое вмешательство вовсе не обязательно является насильственным, но вполне может быть добровольным; оно не всегда призвано причинить вред народу страны, подвергшейся интервенции, но бывает призвано оказать ему поддержку. Собственно, и прекращение конфликта может быть достигнуто не за счет достижения мирных договоренностей, а с помощью военного разгрома одного или нескольких противоборствующих групп и лагерей. Если известный французский историк М. Фуко называл едва ли не главным инструментом поддержания межгосударственного баланса в Европе войну128, то наиболее радикальным средством восстановления нарушенного политического баланса внутри страны считалась и считается именно интервенция.