Я установил диафрагму, высчитал выдержку и поймал своего друга в прицел видоискателя.
Внимание!
Серега принял позу беспечного путешественника.
Пивная!
Какая пивная?
За твоей спиной пивная! радостно провозгласил я.
Так нажми затвор и вперед!
Мы мирно потягивали пиво на утреннем солнышке.
Хорошо! протянул Серега, сделав несколько глотков янтарного напитка.
И, что самое интересное, никакой очереди, добавил я, оглянувшись по сторонам.
Цивилизация
Да я задумчиво посмотрел на окружающий ландшафт. Вот у нас, в Краснодаре, жил один ветеран. Старый был. Еще Ленина видел. И каждый день после обеда ходил пивка попить. Знаешь, бочка у Колхозного рынка стояла, на повороте трамвая?
Ну кивнул Серега.
Много лет ходил. Пиво тогда двадцать две копейки стоило. Но годы берут свое, и собрался старикашка помирать. А коммунист был до мозга костей. Верил в светлое будущее, на демонстрации ходил, не то, что некоторые И вот пьет он как-то свое «Жигулевское» и задумался: «Что ж, я так и помру, а коммунизма не увижу? Как же так! Сражался, работал, строил это самое, светлое будущее, и на тебе! Кто-то увидит, а я нет?» И решил он устроить коммунизм на отдельно взятой территории.
Пошел на утро в сберкассу, снял все деньги и приходит к своей пивной точке.
Маша, сколько стоит бочка пива? спрашивает старикашка продавщицу.
Да ты что, Степаныч! Ты же столько не выпьешь! Или свадьба у тебя? подначивает старика тетя Маша.
Да какая там к черту свадьба! Сколько, говорю, бочка стоит?
Рублей пятьсот.
Отсчитал Степаныч пять сотен, протягивает продавщице.
Сегодня всем бесплатно наливай!
Видать у тебя случилось что? спрашивает сердобольная тетя Маша.
Ты наливай, давай, а деньги не бери, уплочено. Хочу посмотреть, как люди при коммунизме жить будут. И отошел сам в сторонку с кружечкой.
Минут через пять весть о том, что на углу пиво наливают бесплатно, разнеслась по базару. Через четверть часа стали подъезжать с баллонами и канистрами. Кого похлипче выкидывали из очереди, друг у друга рвали рубашки, особо нахальным били морду. Трамваи стали, так как толпа заполонила пути и не желала сдвигаться с места. Все друг друга посылали к матери, в том числе и вагоновожатую, которая с подножки трамвая злобно кричала: «Что б вы все обоссались, сволочи!»
Наконец, приехала милиция. Бочку закрыли, толпу разогнали, а тетю Машу и старика увезли в участок. После объяснений продавщицу отпустили с условием, что уберет сегодня бочку с угла. Старика же заставили писать объяснительную и пытать: с какой целью он устроил провокацию?
А старик сидел в душной милицейской комнате, захмелев от выпитого пива, и тихо бормотал под нос:
Вот он какой, коммунизм, оказывается!
Еще целую неделю, каждый день народ приезжал с утра пораньше занимать очередь за дармовым пивом на угол Колхозного рынка. Только бочка больше не появлялась.
Старика же оштрафовали на пятнадцать рублей, но в КПЗ не посадили. Все ж таки ветеран и коммунист старый был.
Да протянул Серега. Коммунизм это как горизонт: к нему приближаешься, а он удаляется. Повторим?
Согласен. Теперь я угощаю.
Где-то вдалеке послышались звуки оркестра. Они, то расплывались неясной мелодией, то пропадали в пустоте парков и улиц.
Похороны? я вопросительно посмотрел на Главного.
Думаю, демонстрация.
Ах, да, конечно! Мне показалось, играют что-то траурное.
Музыка приближалась, и уже угадывалась мелодия «Забытых вальсов» Листа. К проезжей части улицы начали подтягиваться люди. Подходили в основном женщины: бабушки, мамы, тетушки. Они несли или вели за руку своих внуков, детишек, племянников. Взглянуть на шествие решили и несколько мужчин преклонного возраста.
Из-за серых деревьев показалась колонна. Впереди выступал оркестр медных инструментов. За ними шли два знаменосца с флагами Болгарии и СССР, а также передовая группа ответственных болгарских работников. Следом, не соблюдая ни малейшей рядности и строя, двигалась толпа демонстрантов. Кое-где виднелись портреты Живкова и Ленина. Карл Маркс присутствовал в двух экземплярах, его соратник Энгельс в одном. Никаких других праздничных атрибутов, то бишь, флажков, воздушных шариков и красных гвоздик, у собравшихся не наблюдалось.
Точно, на похороны похоже, кивнул Главный. Не умеют братья болгары радоваться Великому празднику.
Я уже заметил: ни одного буфета. То ли дело у нас! И водочка тебе на разлив, и шашлычок свеженький, и всякие там пирожные-мороженые. Празднуй на здоровье!
Как бы нас не заметили.
Не переживай, успокоил я друга. Начальству не до нас, а для остальных мы вроде, как болгарские обыватели. Стоим, пивко сосем.
Демонстрация неторопливо продвигалась в направлении площади с зеркальным зданием. Наши шли в конце колонны. Алеша гордо нес красный стяг. Еще парочка престарелых членов КПСС держала убого нарисованный транспарант: «Братский привет с Родины Октября!». Жаль, что Алеша не догадался еще написать: «Горячий привет с Сибирских рудников!» или «Пламенный привет от крейсера Аврора!». Бедная фантазия удручающе сказывалась на настроении русских туристов. Они старались идти в ногу, но у некоторых не хватало навыков строевой подготовки. Да и музыка не способствовала парадному шагу. Поэтому, наш недавний знакомый в сером костюме шел рядом с колонной и негромко, но отчетливо командовал: «Левой..левой..левой! Подтянитесь, товарищи! Левой..левой!» Немного сзади поотстал мужчина в коричневом свитере. Рядом с ним бежал кудрявый разодетый мальчуган и по-русски кричал: