Иван Петрович Шмыга пришел бы еще в большее уныние от своих методов расследования, если бы знал, что человеку, о котором сейчас точно известно, что он не вернулся тогда живым из злополучного рейса 417 Адлер-Москва, ни сны, ни знаки ничего не говорили о том, что госпожа Смерть уже склонилась над ним и дышит ему в затылок смрадным ледяным дыханием. Не видел он сновидений, в которых бы под ручку с невестой входил в торжественный зал бракосочетаний; он также не садился в корабль, готовый переплыть океан под названием Стикс; и никому он не являлся молодым и красивым, и покойный отец не хватал его костлявыми руками.
Вот самолеты ему снились. И снились довольно часто, поскольку Борис Ефимович Красин последние шесть месяцев работал оперуполномоченным по борьбе с терроризмом в Сочинском аэропорту. И в день, когда он умер, ему вообще ничего не приснилось. Так, обычная каша в голове мельтешение лиц, обрывки звуков, чьи-то испуганно вытаращенные глаза
Да и снами пусть бабки на пенсии занимаются, Красину дел хватало. В девять утра поступило распоряжении начальства о внеплановой проверке всех систем безопасности, установленных спецами из Москвы. Миллиардер Янковский, бывший вице-премьер российского правительства вдруг отменил чартерный рейс на своем ЯК-80 и решил вылететь в столицу обычным пассажирским рейсом. Начальство страховалось, а вот Красину пришлось отдуваться. Отработка взаимодействия с контрольно-пропускными пунктами на дорогах, ведущих в аэропорт; контроль за системами видеонаблюдения, установленных на внешних подъездных путях, на автостоянках, в залах ожидания и летном поле; проверка наличия всех сотрудников, работающих как на территории, так и на спецконтроле с пассажирами И это в праздник День российской милиции!
«Что ему, сучонку, на своих самолетах не летается, со злобой бурчал Красин, оттирая платком струящийся со лба пот и отдавая распоряжения по раскаленному телефону внутренней связи. Если так дрожит за свою шкуру, купил бы военный штурмовик, парочку истребителей сопровождения и через сорок пять минут приземлился на аэродроме в Жуковском в целости и сохранности. Ему б еще БАО2 дали для охраны. Нет, б, экономит деньги за счет моих нервов»
Однако в то утро ничего особенного, что могло насторожить бывалого опера, не произошло. На КПП-2 задержали красный «Феррари», который пытался объехать очередь из машин. Вытащили оттуда водителя с подружкой. Задержали для установления личности. Он Вячеслав Собольский, аспирант МВТУ имени Баумана, она Шмыга Анна Михайловна, жительница города Нижневолжска. Замужем. Понятно, в городе Сочи темные ночи. Знал бы ее муж, как развлекается его женушка в отпуске!
Отпустили.
Еще одного водителя пришлось вынимать из-за руля «ВАЗ-21» цвета металлик. Оказался пьяным до невозможности. Гарик Абарджанян. Еле удалось разобрать, что ехал встречать свою маму. «Пробили» маму. Точно. Летит из Тюмени. Теперь ей придется забирать машину со стоянки, а сына из камеры для административно задержанных.
В то утро в Сочинском аэропорту не то что смертоубийственных знаков не случилось, вообще, даже обычных мелких текущих происшествий не произошло. Никто не рвался к кассе за билетом, не опаздывал, ничего не терял, не хулиганил И народу, что в залах ожидания, что в очереди на посадку оказалось значительно меньше, чем обычно. Людской поток обмелел, и каждый из пассажиров, был, что называется, на виду у бдительных стражей правопорядка. В чем лично убедился Красин, несколько раз покидавший свой кабинет.
И на этом спокойном, чересчур спокойном фоне ему еще раз пришлось услышать фамилию подружки наглого водителя иномарки. Сотрудница по профайлингу, тестировавшая Анну Михайловну Шмыгу, выдала предупреждение о возможном неадекватном ее поведении. В этих случаях проводится дополнительная проверка пассажира на наличие взрывчатых веществ, холодного оружия, наркотиков и так далее. Однако тщательный просмотр ее багажа не вызвал подозрений, в розыске молодая женщина не числилась, и Красин принял решение пропустить ее на рейс, не подозревая, что тем самым подписал себе смертный приговор. Хотя если быть совсем точным, то окончательно подписал несколькими минутами позже, когда позвонил куратор и попросил, по-дружески попросил, сопроводить этот рейс до Москвы.
Море темно-синее, с замершими на нем словно игрушечными корабликами, узкой сизой каймой гравийных пляжей заняло полнеба, потом качнулось и ушло вниз, под крыло самолета. Аня отвернулась от голубоватого стекла иллюминатора, откинулась на спинку кресла и смежила веки.
Осень в этом году выдалась на удивление холодной, с ранними заморозками. Центральную Россию засыпало снегом. А в Сочи было тепло, до плюс двадцати, солнце нежной бархатной кисточкой прикасалось к обнаженным телам, любовно раскрашивая их в бронзовые и золотистые цвета. В море Аня купаться не рисковала, ей больше нравилось засыпать на пляже в шезлонге под шлепанье мелких волн, накатывающих на берег. Нравилось заплывать далеко на водном велосипеде. Славка крутил педали, как бешеный, она кричала: «Быстрее, еще быстрее!» С проплывающих мимо прогулочных катеров на них смотрели люди, смеялись и крутили пальцем у виска. А им было наплевать! Под металлическими поплавками велосипеда колыхалась толща жидкого прозрачно-зеленого стекла; длинные покатые волны, словно спины морских чудовищ ныряли под них, и вниз они летели, словно с крутой горки