И скажут: где краса твоя сейчас,
Где драгоценный клад цветущих дней?
И твой ответ: «На дне запавших глаз»
Позором будет для красы твоей.
ПСШ-6:
Маршак:
Как человек, что драгоценный вклад
С лихвой обильной получил обратно,
Себя себе вернуть ты будешь рад
С законной прибылью десятикратной.
Ты будешь жить на свете десять раз,
Десятикратно в детях повторенный,
И вправе будешь в свой последний час
Торжествовать над смертью покоренной.
Кузнецов:
Как кредитор, что выгодный заем
С процентом прибыльным вернет обратно,
Ты мог бы в светлом образе своем
Увидеть сам себя десятикратно.
Ты жил бы не один, а десять раз,
Десятикратно повторенный в детях,
Когда бы пробил твой последний час,
Ты в них бы жил, уж не живя на свете.
ПСШ-14:
Маршак:
Я не по звездам о судьбе гадаю,
И астрономия не скажет мне,
Какие звезды в небе к урожаю,
К чуме, пожару, голоду, войне.
Шаракшанэ:
Хоть я не доверяюсь звездам дальним,
Знакома астрономия и мне,
Но не такая, чтоб решать гаданьем,
Когда быть мору, гладу и войне.
ПСШ-16:
Маршак:
Надежнее, чем мой бесплодный стих?
Шаракшанэ:
Надежнее, чем мой бессильный стих?
ПСШ-32 (уже набивший читателю оскомину первый катрен):
Маршак:
О если ты тот день переживешь,
Когда меня накроет смерть доскою,
И эти строчки бегло перечтешь,
Написанные дружеской рукою,
Степанов:
Коль ты, мой друг, меня переживешь
И под могильной лягу я плитою,
Быть может, эти строчки перечтешь,
Любимому оставленные мною.
Причем первые два стиха степановской версии следовало бы поменять местами: то есть сперва «под могильной лягу я плитою», после чего «ты, мой друг, меня переживешь». А так получилось нечто, противоречащее порядку вещей.
ПСШ-40:
Маршак (вариант, восходящий, как мы показали, еще к Чайковскому):
О ты, чье зло мне кажется добром,
Убей меня, но мне не будь врагом!
Степанов:
В тебе, развратник, зло глядит добром.
Убей меня, но не гляди врагом.
Ко всему прочему, сонетный замок улучшатель изуродовал грубым выражением «развратник», тогда как в оригинале стоит: lascivious grace что-то вроде «сладострастного изящества».
ПСШ-43:
Маршак:
Смежая веки, вижу я острей.
Тарзаева:
Глаза сомкнувши, вижу я ясней.
В том же сонете:
Маршак
Открыв глаза, гляжу, не замечая.
Степанов
При свете дня гляжу, не замечая.
В том же сонете:
Маршак:
И если так светла ночная тень
Твоей неясной тени отраженье,
То как велик твой свет в лучистый день.
Насколько явь светлее сновиденья!
Степанов:
Твоя безмерно лучезарна тень,
Встающая передо мной ночами,
О сколь она светлей, чем ясный день,
Коль вижу я незрячими очами!
ПСШ-131:
Маршак:
Беда не в том, что ты лицом смугла,
Не ты черна, черны твои дела!
Шаракшанэ:
ПСШ-131:
Маршак:
Беда не в том, что ты лицом смугла,
Не ты черна, черны твои дела!
Шаракшанэ:
Не ты черна черны твои дела,
Тем и злословью пищу ты дала.
Бадыгов:
Черна не ты, черны твои дела,
И им молва по праву воздала.
Но, пожалуй, самый поразительный казус улучшения произошел с первым катреном СШ-3.
Современный переводчик В. Чухно сподобился сочинить следующую версию этой строфы:
Скажи тому, кто в зеркале твоем:
«Пора тебе подобногосоздать,
И, коль себя не повторишь ты в нем,
Обманешь мир, лишишьблаженствамать».
Однако задолго до него Финкель изложил то же четверостишие так:
Скажи лицу, что в зеркале твоем:
Пора ему подобноесоздать.
Когда себя не повторишь ты в нем,
Обманешь свет, лишишь блаженства мать.
Как говорится, найдите десять различий (полужирным шрифтом выделены совпадения в текстах двух авторов). Думается, Чухно пришлось основательно поработать над подлинником, чтобы создать собственный вариант перевода.
Но это еще не все.
Опять же задолго до Финкеля переводчик В. Лихачев написал:
Ты видишь в зеркале свое изображенье?
Скажи ему: пора подобное создать;
Иначе у земли ты совершишь хищенье,
У юной матери отнимешь благодать.
Лихачев нашел рифму «создать благодать», которую некоторое время спустя модернизировал Чайковский:
Вот зеркало. Взгляни и отраженью
Скажи: пора преемника создать,
Иначе ты лишишь благословенья
Мир светлый и неведомую мать.
Тщательно поработала над строфой современная переводчица В. Якушева, уверенной рукой сочетавшая наработки Лихачева и Чайковского:
Глянь в зеркало, и скажет отраженье,
Тебе подобноепора уже создать,
Иначе совершишь ты преступленье,
Лишишь блаженства будущую мать.
Переводчик Трухтанов тоже потрудился на славу, хотя и оказался менее скрупулезен, чем Якушева:
Ты в зеркале спроси свое лицо,
Пришла ль пора такое же создать.
Мир обеднил бы ты, не став отцом,
Лишив детей несбывшуюся мать.
Маршак, по-видимому, пытаясь отойти от векового штампа, сложил для этого стихотворения вполне оригинальный катрен:
Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И, если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь,
зато его версия послужила мощнейшим катализатором для возникновения схожих переводческих идей.
Маршак, по-видимому, пытаясь отойти от векового штампа, сложил для этого стихотворения вполне оригинальный катрен:
Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И, если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь,