Вокруг нас толпы людей, безликих незнакомцев.
Какая-то бессмыслица.
Я хочу проснуться.
И что дальше? осведомилась я, нарушая тишину. Голос не дрожал, в отличие от рук и ног. Ответа на вопрос не последовало, да он и не нужен был сценарий я знаю. Меня привяжут к этому деревянному столбу, что в сотне метров от меня, и дальше все будет прямо как в фильме про инквизицию.
Мне очень много раз снилось как я умираю, однако этот сон вызывал неясное беспокойство, маячившее на задворках сознания; он не был обычным, не раз влиял на мою повседневную жизнь, и однажды случилось так, что я себя убедила, что сошла с ума, что страдаю сомнамбулизмом. Но что если причина именно в нем в моем сне? Что, если я не была сумасшедшей, а просто может быть во сне я могу перемещаться в прошлое?
Очевидно, я надышалась пыли на чердаке. Прошлое
Я должна проснуться, потому что эта куча веток, к которой неумолимо приближаются ноги, играют свою роль в этом ночном кошмаре. Что нужно сделать, чтобы проснуться? Причинить себе боль?
Я вскрикнула, когда меня швырнули на кучу веток. Позвоночник, превратившийся в лед треснул по швам. Заледеневшее платье, пропитавшееся на спине от пота, зацепилось за какую-то корягу, и я съехала с кучи веток на землю. Мне казалось, что от холода отнялись ноги, но каждый из ушибов тут же ударил болью в виски, доказывая, что если бы от боли можно было проснуться, я бы давно вернулась в реальность.
Я встала на ноги и пошатнулась, а люди в толпе испуганно зашептались и отступили на несколько шагов назад. Правильно, бойтесь. Как можно спокойно приходить на подобные мероприятия? У них дома нет занятий, кроме как шататься по лесу и становиться свидетелями преступления?
Повинуясь надзирателям, что толкали меня в спину, я приняла вертикальное положение.
Это всего лишь сон.
Я просто должна проснуться. Проснуться и все.
Скай, проснись.
В голову стали лезть безумные предположения: может, это наказание за то, что Кэри Хейл убил меня, несмотря на предупреждения призрака из моего сна?
Главное сейчас проснуться.
Я приказывала себе проснуться, когда меня приковали к столбу, обмотав руки и ноги противными веревками. Стало больно, но никто не обратил внимания на мою просьбу «не быть такой свиньей». Этот сон превращается в новую реальность. Кошмарную реальность, в которой я умру.
Нет, я же не могу здесь умереть, правильно? Я вообще не могу умереть до того, как поступлю в университет, до того, как закончу школу с отличием. Родители должны гордиться мной.
Я зажмурилась и сжала зубы так сильно, что заболела челюсть.
Проснись, Скай. Проснись, Скай. Проснись. Немедленно.
Я рывком распахнула глаза, потому что в нос забился противный аромат тлеющей ткани. Опустила взгляд вниз и завизжала, дергаясь всем телом и выкрикивая просьбы о помощи у замерших, словно истуканы, людей. Никто не собирался мне помогать, никто не испытывал сочувствия или даже страха перед пламенем. Все смотрели сквозь меня, словно зачарованные.
О черт, я что, умру?
Через минуту мое тело загорится. Кожа начнет плавиться, кости превратятся в труху, я исчезну.
Я должна что-то сделать. Что? Что мне сделать?
Горло запершило от дыма, и я до боли закашлялась. Зажала нижнюю губу между зубами с такой силой, что рот наполнился кровью, и на глаза выступили слезы.
Скай, проснись!
ЭНДЖЕЛ!
Я распахнула глаза, шарахнулась назад, и упала на спину, больно ударяясь лопатками о чердачный пол. Сердце замерло на секунду в груди, словно пытаясь понять, в какой реальности находится, потом учащенно заколотилось.
На глаза выступили слезы, и я накрыла лицо ладонями, чтобы скрыть их от самой себя.
Я слышала голос Кэри Хейла. Думала забыла его, но нет; он по-прежнему со мной, в моей в груди, во мне, часть меня. Я любила этот голос. Нет, люблю его даже сейчас, несмотря ни на что. Ненавижу, потому что должна, и люблю, потому что не могу иначе.
Убрала ладони от лица, и изможденно вздохнула, продолжая смотреть в потолок. Паутина и пыль. Это лучше, чем огонь, захватывающий мое тело в плен. Это лучше, чем та комната, в которой Кэри Хейл убил меня.
Ты в безопасности, Скай.
Я в безопасности. Я на чердаке бабули, валяюсь на грязном полу. Мне все приснилось. Я с трудом села, чувствуя внезапную тяжесть во всем теле от усталости и облегчения, и стянула ботинок и носок с правой ноги. Почувствовала морщинку между бровей, когда увидела на лодыжке уродливую воспаленную царапину.
Восхитительно
Нет, я не стану думать об этом, я натянула носок и надела ботинок. Все эти кошмары, желание разгадать эти чертовы загадки все в прошлом. Теперь я сосредоточусь на учебе и поступлении в колледж. И прямо сейчас я собираюсь продолжить убирать.
Это символ. Уборка на чердаке поможет мне расставить все на свои места. В голове, и прямо здесь. Я думала, что так будет, пока внезапно не обнаружила за штабелем коробок у дальней стены старое кресло-качалку, а на нем винтажных, несомненно красивых кукол в платьях, сшитых вручную.
Мое сердце затрепетало, когда я взяла одну из них. Та самая кукла, которая принадлежала моей маме. В темно-синем шелковом платье, с огромными синими глазами и светлыми волосами, струящимися по плечам и спине. Я видела ее на фотографии вместе с мамой и тетей Энн. Они были детьми и улыбались во все тридцать два зуба, когда дедушка снимал их на новенький фотоаппарат.