Дни унеслись, как кони
В простор полей.
И вот он на ладони
Лежит моей.
Смог уцелеть едва ли,
Приемля рок,
И тот, в кого стреляли,
И сам стрелок.
Но памяти осколок,
Что дан мне был,
Уж тем одним мне дорог,
Что не убил.
9.09.2012
Английская конница, легкая конница!
Любой пред тобой в изумленье поклонится.
Изящны! Бесстрашны! Красивые, черти!
Но путь ваш проходит Долиною смерти.
Ах, дивные кони Великобритании!
Цена одного скакуна состояние!
Забава и гордость двора королевского
За вашу погибель спросить будет не с кого.
Рекогносцировка, манёвр, диспозиция
Беда, если ум заменяет амбиция.
О том, сколько стоили жизни солдатские,
Расскажут легенды да кладбища братские.
Блестят на мундирах златые узоры,
В такт рыси звенят серебристые шпоры.
На резвом коне пред зияющей бездной
Джеймс Кардиган
непревзойденный наездник!
Вон русские пушки, вот ровное поле!
Любой кавалерии вольная воля!
Под небом чужим, по-осеннему хмурым,
Пускайте коней самым быстрым аллюром!
Как в поле укрыться от русской картечи!
Она рассекает, кромсает, калечит.
И жизнь ваша ценится меньше «полушки»,
Но мчится бригада на русские пушки.
Спокойно, уверенно, метко и быстро
Работают русские артиллеристы.
Примите «гостинец»! Вы сами просили!
Кто ж вас заставлял нападать на Россию?
Не всем в том бою улыбнется удача.
Но часть храбрецов до редутов доскачет.
И будут мелькать искаженные лица,
И будут рубиться, рубиться, рубиться
А после, держа боевые порядки,
В исходную точку вернутся остатки.
И сотни улан, не вступая в сраженье,
Безмолвно расступятся в знак уваженья.
Английская конница, легкая конница
Теперь Кардигана изводит бессонница:
Он жив, а бригада с бессмертною славою
Лежит бездыханная под Балаклавою.
19.03.2005
Севастополь, 5-й бастион
В ночь с 9 на 10 мая 1855 г. защитники Севастополя захватили Кладбищенскую высоту. Французы попытались выбить их с этого плацдарма, но им не удалось. В этом бою был смертельно ранен майор Житомирского полка Эраст Агеевич Абаза, автор романса «Утро туманное» на стихи И.С. Тургенева.
«Утро туманное, утро седое»
Звуки гитары и рокот прибоя,
Вздохи, признанья, закаты, рассветы
Все это было, но сгинуло где-то.
Против российской безудержной славы
Объединилось четыре державы.
Взрывы, стрельба, на развалинах копоть
И осажденный врагом Севастополь.
В криках «ура», в несмолкаемом гуле
Посвист шрапнели и штуцерной пули.
Ох, как непросто быть русским солдатом
На бастионе под номером пятым!
Спросите, страшно? Конечно же, страшно
Ночью ненастной сойтись в рукопашной.
Но как мольба в нескончаемом вое
«Утро туманное, утро седое»
Сердце колотится, сердце устало.
Где ж это утро! Скорей бы настало!
Сея осколками, рвутся гранаты
На бастионе под номером пятым.
Штык закаленный, заточенный, русский
Выше по прочности стали французской.
Суть ведь не в том, что ковали умело,
За Севастополь, за правое дело!
Жив бастион. Не сдаются герои.
Вот уж и солнце встает над горою.
Но беспощадно разит, отступая,
Пуля французская, пуля слепая.
«Форте», «пиано», «контральто», «бельканто»
Нужно ль, скажите, ружье музыканту?
Но если враг поднимает оружье,
Ради Отечества, стало быть, нужно.
Суть бытия по известным канонам
В мертвых глазах прочитать не дано нам.
Белая чайка скользит над водою
«Утро туманное, утро седое»
16.00 6.03.2005
Казачья быль
Знаменитое сражение «Иканской сотни» уральских казаков под предводительством есаула Серова в 1864 году
На брегах Сыр-Дарьи, на Каспийских брегах,
Где скатилася с плеч не одна голова,
Об уральских отважных, лихих казаках
Благодарною памятью ходит молва.
В те далёкие годы был взят Туркестан,
Алимкулу Кокандскому хану назло.
Но никто не слыхал про селенье Икан,
Где сраженье впоследствии произошло.
Так примчался однажды казак-следопыт,
Кликнул братьев своих, натянув удила:
«Видел я во степи свежий след от копыт
То кокандская шайка разведкой прошла».
Казакам не впервой побеждать на войне,
Слаще мёда лететь басурманам вдогон.
И сказал есаул: «Выводите коней!
Мы помчимся в погоню за лютым врагом!»
И несутся они со стрелой наравне
О бандитские спины клинки притупить.
Вдруг глядят впереди мириады огней!
То несметное войско стоит во степи.
И сказал есаул: «Враг намного сильней.
Нужно каждому быть неприступней скалы!»
Стали воины в круг, положили коней,
Затолкали свинцовые пули в стволы.
Как узрел Алимкул эту горсть смельчаков,
Повелел захватить их немедленно в плен.
Но не знал он приёма лихих казаков
Нет страшнее ружейного залпа с колен!
То не буря в степи чёрной тучей пылит,
То противник лавиной в атаку идёт.
Но казацкая пуля не мимо летит
Прямо в сердце врага ненавистного бьёт!
Жарко бились они. Вот и день догорел.
И одежда от пота прилипла к спине.
Не укрыться в степи ни от пуль, ни от стрел.
Долог день, ну, а ночь несравненно длинней.
Тут записку прислал Алимкул казакам:
«Ну, куда же теперь ты уйдёшь от меня?
Никого не обижу, коль примешь ислам.
Дам жену и шатёр, и еду, и коня!»
Ждал напрасно ответа кокандский хитрец
Казаки не прислали ему ничего.
Лишь по-прежнему метко казачий свинец
Поражал басурманское войско его.
Уж немало вокруг басурман полегло.
Но у хана по-прежнему войска не счесть.
Поглядел есаул и вздохнул тяжело
И среди казаков много раненых есть.