Мария Жиглова - Фрэнсис Весь стр 5.

Смотрит в рот. Какой лубок!
Тонкий Пэ грызет сапог
И катает на коньках
Человек в метели.
Облетел наш леший в прах
Листья отлетели.

Небо в зиму не родит.
Словно в Оренбург, катит
Светлая кибитка.
Кошка скачет прытко.

Вот собаки, вот блины.
Уезжают из страны
Цесаревич с князем;
Мой дурак, как Разин,

Вышел с вотчины с трудом.
Он же в кацавейке.
Оставляем на потом
Волчьи телогрейки.

Через поле в Амстердам.
Чистых красок много, дам.
Малые голландцы,
Бедность, голодранцы.

И венец отлит зимой.
Миром правят боги
Красно-синие; домой
Возвращусь в тревоге

С дурака-то моего.
Мой дружок, отдай его.
Это про ненастье
И про зло-несчастье.

Лихо пишет мне мой царь:
Вы в Париж езжайте.
Денег нету на вокзал?
Вы не отревайте

Это знамечко мое,
Белое, большое.
Царь отрекся у нее,
Мани, за спиною.

На вокзал я не приеду,
В поезде не буду.
Не поспею я к обеду,
Нет, не позабуду:

Про царя и про Париж.
Мой дружок, давай, шалишь!
А в Париже детки
Ходят на пролетки.
Кто-то умер, спору нет.
Молвит дура мне в ответ:

«Стала Кольку вспоминать,
Показалось мало,
Но молиться и писать
Я не перестала.

Хороши ль твои стихи?
Ведь царя-то нет уже.
Войны, происки, грехи.
Нету тоже Фаберже».
.
.
.
.
Поженятся ль они
   Иль разойдутся,
Стаканы потяни,
   Как будто вертишь блюдца,
Кто духа вызывал,
   Виновен он пред небом?
Кто зверя рисовал,
   Не знает цену хлеба
В тяжелые года,
   Когда личины нету,
И ипостаси, да,
   Бредут с сумой по свету,

Шикарнее икон,
   Чем новоделы, нету.
И вновь ушел мой Весь,
   Хоть обойди планету,
Как новенькое, всё.
   И в Весе рак сгорает,
Читает он Басё,
   И ангел вспоминает
Святые руки их,
   Богов, что понемногу
Творят среди своих
   Жизнь, правду и дорогу.

А чеченцы чем виноваты?
А они ведь солдаты тоже.
И от этой родимой хаты
Оторваться никто не может,
И солдаты идут за ранью,
В одиночках сидят чечены.
И теперь нас подъемным краном
Не поднять, чтоб идти в ученье.
Белый старец коня стреножил,
Что он сделает против танка?
И однако, сказать он может,
Что взорвали сыночка ранка.

Бедный люд. И кто посередке,
С женами и детьми поменьше
Топят тех, и горят лебедки
Буровые казенной нефтью.

Очень жаль. В бедный стих что лезет?
И сорвали одну перемену
Блюд и в школе одну. И плесень
Остается. Что делать, Ленин?

И не знает он, что сказать нам,
Старый памятник, что из гипса.
НесказАнно, ах, несказАнно.
И Чечня почти заграница.

Что пылить по газетам старым?
Знаешь, «Шурочка тоже пилит»
Это Ильф и Петров сказали
И теперь, в заграничной пыли,

Как бандитов прославим вместе,
Да и русских, однако, жалко.
Лебединая это песня.
Бесконечная пляшет палка.

Мимо Волги мы едем
На ямщике,
И прощай, свобода
В Америке.
Я не умер
И не умерла,
И во мне
Свобода жила,
Как в американском штате
Миссури, или Джорджия
Нате!
Мне кланялся
Маяковский,
И что мне
Уют московских
Квартир,
Хоть в сибирской ссылке
Пишу и рисую вилки
И яблоки, «С Новым годом!»
И «Рождеством!» картины.
Надежды? И Черной Даме
Ткут зеленые палантины,
Шекспир ли? Ура, да будет!
И вновь меня не осудят
На каторге каторжане.
Ко мне приходят люди
Старые парижане
И парижанки летом
Носят красивые кольца.
Фрэнсис поэтам
Пригодится, наверно.
Машка, ты успокойся.
Все сделано верно.

Под кремлевской под стеной
Вождь целуется с женой,
А с другой-то стороны,
Вождь гуляет без жены.

Я хожу и волком вою
Мимо ресторан «Савою»:
До чего
Жизнь-то буржуевая.

Хорошо свистелось мне
У кремлевской у стене
Кто ходили к Мавзолею,
Подпевали только мне.

Макиндовид был на мне;
На кремлевской на стене
Горит золотом орел!
Ваня дует в колокол

И на башне вечевой
В поисках языковой
Правды дует в колокол
Правоглазый тот орел.

«Православие квасное»,
Говорит одна кума.
Кум ей говорит: «Какое!
Ты, видать, сошла с ума».

Скажем утром мы чекистам,
Коим дали в баре квас:
«Не стреляйте в пианиста,
Он работает на вас!»

Гениальную частушку
Нынче Кремль нам прописал:
«Девальвацию проводим.
Кризис в мире. Бог сказал».

Ах, гляделки, вы гляделки,
Страшное оружие!
Поиграем в переглядки,
Только не подружимся

Жил да был один священник,
Был, однако, неврастеник.
Говорят, что это стресс:
«Пушкин» петь, где до-диез.

Уронили папу на пол,
Сел на ж Римский Папа,
Все равно его не брошу,
Как Кирюшу и Алешу!..

Саша и Алеша, Алеша и Саша
Сидели на крыше и не пропали.
В трик-трак играли, и было поздно,
Поздно вечерком они Ольгу продали.

Саня и Алена, Алена и Саня
Говорили весело: «Вот наша Оля».
А потом сидели и весело писали,
А потом писали гражданкам на волю.

В трик-трак они играли,
Играли в поле.
Играли и в поле, играли на воле,
А потом опять, ничего не понимая,
Жили они снова,
А в них стреляли

Эх, жрите сами
Супчик с сухарями
И курите черные «Максим».
Эх, ешьте сами
Супчик со слезами
Мы чуть-чуть получше поедим.

Мы красавцы,
Вовсе не мерзавцы,
Спой, голуба, только не проси
Милости нашей,
Мы сидим с мамашей,
И садятся в черное такси.