Мария Жиглова - Фрэнсис Весь стр 13.

Мать сидит за пяльцами,
И иголкой, пальцами
Пришивает ей косу.
 Парень? Голову снесу!

Говорит девчонке мать.
Девка снова воевать
 Замуж, замуж выхожу,
Лягушоночка рожу
От того от парня,
Яко вышло б гарно!

Три сестрицы три сестры
С этим парнем жгли костры,
Повязали, посыпали снегом
И из России бЕгом
Ясным, красным и прекрасным,
Головеночка-то ясна,

Свет в очах, и до ушей
Хвост кобыле не пришей.
Уши-то хозяина,
Валенки навалены,

Валенки-то, валенки
Не подшиты, стареньки.
Приезжает к ним купец,
Вот и сказочке конец.

На улице ТаловОй
Жил дворянчик столбовой,
Жил он с крепостною девкой
Да под крышей еловОй.

На улице Таловой
Сапожок-то яловой.
Ходит барыня-сударыня,
Муженек-то сам не свой.

Там, под крышей еловой
Дворянин-то столбовой
Ходит гоголем по храму,
Не разводится с женой.

А у девки-то сума,
А у тестя-то тюрьма.
Ждала милого до хаты,
Оказалася брюхата,

Парень девку свел с ума!
Открывается корчма,
На скамейке тесаной
Сидит кума нечесана.

На скамейке у Кузьмы,
У хозяина корчмы,
Ходят гоголем гусары
И разводят тары-бары
Про гитары и пожары,
Про свободные умы.

На улице Таловой
Вор на воре сам не свой
Поседел градоначальник,
Еле дышит чуть живой.

Едет и полиция
Да конная милиция
Ходят дамы, шпиц и я
Я поэт, моя семья
Чайник с кофе,
Уж не хуже!
Кошка, кот да третий я.

Вор торговал из-под полы,
Залысины зализывал,
А мимо шли людей углы,
С картинами за мызою.

Вор продавал картину мне,
Кота купил с крестом,
И видел девушку в окне
Сегодня исполком.

Краснели флаги, пес лежал,
Вертел собачий хвост.
И уезжали на вокзал
В такси без папирос.

Москва не верила слезам,
Торговка паспорту.
И вот главред опять сказал:
 Сегодня я уйду.

Нас выгоняли за порог.
И космосом с орбит
Глядел наш стариковский Бог.
Кричат в толпе: «Пиит!»

Убогим бардам, что бренчат
Под музыку с вином.
И Цезарь пестовал внучат
В большом дворце с окном.

Собачий лай, вороний грай.
Достали три трубы
Звонков: «Сегодня умирай».
И вот вождей гробы

Устало смотрят не в упор.
Пленилась попадья,
Не устоять. Один позор,
Как медная струя,

Грохочут танки под Москвой,
И снова путч; один
Как косо смотрит почтовОй
Всей жизни бригадир.

Несет зарплату он в мешке.
И с министерством в топь.
Кого продали? Кот в мешке
И нервов оторопь.

Луна белеет на снегу,
И снова фонари.
Сказать, однако, не бегу:
 Кумир, при нас цари.

И хор безмолвных поэтесс
Молчит, кивая в такт.
Базар, однако, темный лес,
Скажите, где не так?

И вот страна, разинув рот,
На выборы пришла.
Пришел последний патриот,
А я гулять пошла.

Вождей покрыли кумачом.
Долой КПСС.
А храм, отделав кирпичом,
Построим до небес.

На воре вор. Вставай, страны
Зовет несчастный лик.
И от пиров и до войны
Дошли, мой кот старик.

И я опять в Сибири, где,
Скажите, что не так?
Нас всех оставили нигде,
Никто, да и никак.

Подслеповатый ангел на кладбище питерском
Мимо проносятся тачки с ветерком.
Я еду туда прямо из Пулково,
Из аэропорта; тихо и гулко.
Мне страшновато здесь одной.
Воздух как вата; вот с женой
Похоронен какой-то старик, и люди
Здесь не пьют нисколечко, ни по одной
Рюмочке
Вот появляются люди живые;
Подслеповатый ангел на памятник смотрит.
И в этом спокойном питерском люде,
Как раны ходят везде ножевые,
То тень, то смерти, и грустные Мотри
По квартирам тихо слезу утирают.
А там всё марши играют-рают.

Ну попал, как кур в ощип
Задирайте лапки.
Забирай Давидов щит
И шагай до лавки.

Приходи ко мне, ямщик
Взяли за сексота.
Как от вшей прошва трещит,
В лагерь неохота.

Голова-то голова
Володечки-то Ленина.
Стоит ровно та глава,
Только что посеяна.

Вот посев, и вот «Посев»,
Дело в девяностые.
Щи, однако, подогрев,
Курим папиросы мы.

Голова моя болит,
Кашель мой болезненный.
Мама редко говорит,
Да отчим редко трезвенный.

Кашемировые шали
Мне цыганки завели.
Говорит товарищ Сталин,
Мне шагать на край земли.

А сексота звали «Царь»,
Но не царь Романов.
Ходит цезарь, ходит псарь,
Вот гитара с кранов,

С кранов падаю уже.
Расступитесь, люди.
Было хуже, да «Морзе»
«Красину»-то будет.

Хорошо же на Руси,
Дело вечно к вечеру.
Хоть кого ни попроси,
Умирать-то нечего.

Нечесом да не часом,
Умирать нехорошо,
Холосо да колесо,
Три китайца и яйцо

Золотое, странное,
Книжка та стеклянная,
Ложка деревянная
Да Маша окаянная.

Вот фарфоровая мама,
Вот фарфоровая кукла,
Посадили фтизиатра,
Тихо нашептав на ухо.

Деточки зеленые,
Что ж вы, молодые,
Ходите влюбленные,
А потом седые?

Все по пешкам, пионерским
Лагерям, кому куда.
Носят шапочки из нерпы,
Бродит черная вода.

Голосисты голоса
После тех розеточек.
Пили, ели два часа,
И не стало деточек.

Посадила меня в лагерь
Сволочь та, Витальевна.
Я пойду по переулку,
Призывая Сталина.
Сталина да Берию
Да кончим фанаберию.

Ай-люли да ой-люли,
Люди мы католики.
Встали мы, как кролики
Все собаки залегли.

Ангелы приходят к нам
На житье старинное.
Не к чертям и беспопам,
На свиданье длинное.

Ах Иван да Грозный,
Да мужик тверезый.
И березовые розги
Веником по спинам бьют.
Соловьи мои поют,
Про лучшего из Малют
В книжке читать задают,
Читать в сенях березовых