Что случилось, моя любовь?
Не подходи больше ко мне и не называй меня так. Я не верю в любовь. С этими словами она убежала
Есть две вещи в мире, которые действительно пугают: это неверие в Бога и неверие в любовь. К счастью, Амина верила в Бога, поэтому первым делом отправилась в храм помолиться. Помолиться о том, чтобы Всевышний помог ей забыть Амана, ведь по их традиции она не должна была прикасаться к мужчине ещё три года. Бедная девочка ещё ни разу не была так счастлива, как сегодня, но общественный разум отнимал у неё право быть счастливой. Амину с детства запрограммировали, как робота, внушили ей, что традиция прежде всего. И с этими убеждениями по-прежнему живут и страдают миллионы женщин на Востоке. Как можно запретить дать человеку то, о чём просит его душа? Питать душу тем, что она хочет, это единственный способ помочь её развитию.
Есть две вещи в мире, которые действительно пугают: это неверие в Бога и неверие в любовь. К счастью, Амина верила в Бога, поэтому первым делом отправилась в храм помолиться. Помолиться о том, чтобы Всевышний помог ей забыть Амана, ведь по их традиции она не должна была прикасаться к мужчине ещё три года. Бедная девочка ещё ни разу не была так счастлива, как сегодня, но общественный разум отнимал у неё право быть счастливой. Амину с детства запрограммировали, как робота, внушили ей, что традиция прежде всего. И с этими убеждениями по-прежнему живут и страдают миллионы женщин на Востоке. Как можно запретить дать человеку то, о чём просит его душа? Питать душу тем, что она хочет, это единственный способ помочь её развитию.
Господи, буду с Тобой откровенна. Я не знаю, что со мной происходит, но, мне кажется, это любовь. Та самая любовь, о которой я мечтала когда-то, и Аман тот самый принц, которого я видела в своих мечтах. Но раз это Твоя воля, так и быть, я забуду его, а если быть ещё откровеннее с Тобой, то я ради этой любви готова нарушить любую традицию и даже согрешить впервые в жизни.
Святой отец часто видел Амину на коленях у алтаря разговаривающей с Богом по душам, но такой встревоженной он увидел её впервые.
Амина, дитя моё, ты не хочешь и со мной поговорить по душам?
Хочу, святой отец.
Что тебя тревожит, дитя моё?
Я много лет мечтала о любви, но, когда она пришла, я не могу её принять.
Почему?
Потому что мне не позволяет наша религия.
А что говорит тебе твоё сердце? Оно готово принять эту любовь?
Да, безусловно. Но другая часть меня запрещает мне принять её.
Тогда послушай, дитя моё, одну историю. Когда я впервые приехал в этот город, в молодые годы, этот храм был очень старым и бездействующим. Тогда я с большим энтузиазмом собирался взяться за дело, но когда увидел изнутри, в каком состоянии он находится, то чуть не опустил руки. Стоял ноябрь, и я решил сделать всё возможное, чтобы открыть этот храм к Рождеству Христову. Я трудился без отдыха: заделывал дыры в стенах и потолке, штукатурил, красил, починял
Рождество приближалось, и буквально за несколько дней до его прихода на город обрушилась гроза со снегом и дождём, которая два дня не давала людям выйти на улицу. Когда на третий день я пришёл в храм, то увидел, что вода, просочившаяся через купол, проникла в стену и образовала в ней дыру на уровне головы прямо за алтарём. Именно там, где ты сейчас молишься
Тогда я прибрался здесь и, удручённый, пошёл домой с мыслями перенести начало богослужений на другую дату. По дороге домой я обратил внимание на маленький магазин с прилавками на улице, типа небольшого рынка, который открылся, по-моему, в тот же день. Мой взгляд упал на скатерть цвета небесного облака, вышитую вручную красивыми цветами и с большим крестом посередине. Она идеально подходила по размеру, чтобы закрыть дыру в стене. Я сразу же купил её и вернулся в храм.
Начал падать снег. Одна пожилая женщина торопливо пересекала дорогу передо мной в надежде сесть в отходящий автобус, но так и не успела. Я пригласил её зайти в храм и подождать следующего, который должен был прийти только через час: в храме было отопление, и лучше было обождать внутри. Пожилая женщина вошла в храм и присела. Я в это время находился в поисках крючков, лестницы и прочего, чтобы повесить скатерть на месте, где зияла дыра. Наконец скатерть была повешена, и я, как настоятель храма, возрадовался тому, что она пришлась к месту. Скатерть выглядела как дорогой ковёр и закрывала все дефекты стены. Тогда я увидел, что женщина, как зачарованная, приближается к скатерти и смотрит на неё, не отводя глаз. Её лицо стало белым, как лист бумаги, но в то же время каким-то умиротворённым.
Отче, откуда у вас эта скатерть? спросила она меня.
Я ей всё рассказал. Она попросила отвернуть нижний угол и проверить, нет ли на обратной стороне инициалов ЕВГ.
Да, действительно, они там были. Это были инициалы самой пожилой женщины, а скатерть она вышила тридцать пять лет тому назад, когда жила в Австрии. Женщина с трудом поверила в то, как скатерть попала ко мне в руки. Она объяснила мне, что до начала Второй мировой войны они с мужем жили в Австрии и у них было очень хорошее материальное положение. Когда к власти пришли нацисты, их вынудили уехать. Жена уехала первой, а муж должен был выехать спустя неделю. По дороге её арестовали и посадили в концентрационный лагерь. С тех пор она не видела своего мужа и не знает, что произошло с их домом и с ним самим. Скорее всего, его расстреляли. Но она по-прежнему верит, что он жив, и молится, надеется, что, возможно, однажды они всё же встретятся. Она так и не смогла ни в кого влюбиться, везде только и видит его улыбку