Она ехала по широкому проспекту. Был прекрасный яркий день. Солнце под углом светило в салон, слепя глаза и разогревая торпеду и кисти рук, спокойно лежавшие на руле. Машин было немного. Она наслаждалась скоростью, радуясь отсутствию будничных пробок на этой дороге. Впереди, в ее ряду, ехала большая бетономешалка, странным образом совершая обгон по третьему ряду. Скоро большой перекресток. Грузовик, закончив маневр, начал перестраиваться в среднюю полосу. Скорость была приличная. Пришло время принимать решение о продолжении движения или остановке у перекрестка перед светофором. Как на зло, большая махина загородила зеленый сигнал. Что теперь? подумала она, Успею, или тормозить? Внезапно, ее ошарашил маневр Камаза.
Боевая бабулька нетерпеливо ждала свой зеленый. Она слышала в новостях об ужесточении правил, и о том, что пешеход на переходе всегда прав. Счетчик напротив отсчитывал назад красные секунды. 02, 01, 00, загорелся зеленый. «Пешеход всегда прав», подумала она, и смело зашагала по белой зебре. Ей совершенно было все равно на водителей, они должны соблюдать правила. Мне зеленый, так что вперед! Водитель бетономешалки, занятый перестроением из ряда в ряд и наблюдением в правое зеркало за дистанцией за легковушками, в последний момент увидел загоревшийся желтый. Инерция была колоссальная, и тормозов не хватало, чтобы остановиться. Он решил проскочить пустой перекресток, пока встречные на поворот не начали движение. И тут волосы на его голове зашевелились. Прямо перед ним, на свой зеленый смело шагала боевая бабулька с тележкой, и не думающая посмотреть по сторонам. Принимать решение времени не было. Он выбрал единственно возможный вариант. Не сбавляя скорости, он резко перестроился в левый, третий ряд, и с грохотом пронесся в сужающемся пространстве между встречкой и безумной бабкой. Ее обдало ветром пронесшейся махины, она прокричала что-то вслед, размахивая кулаком с зажатой палочкой.
Покалывание в ладонях, вот что она чувствовала сейчас, проехав по стоп-линии, завизжав резиной по асфальту. Перед ее взглядом желтый переключился на красный, и она увидела, как из-за огромного Камаза появилась кричащая и размахивающая престарелая мадам с сумкой-тележкой. На секунду у нее похолодело в животе, и откуда-то из глубин сознания всплыл вчерашний сон, где какой-то средневековый мудрец в темной комнате при свечах передал ей колючий шар с неведомой надписью. Ее прошиб пот, и она задышала, часто и напряженно. Она избежала страшной аварии.
Сон четвертый.
В ту ночь ему снился всякий бред. Он ворочался. Часто просыпался. Снова тревожно погружался в сон, и снова просыпался. Под утро, когда за оконом начали краснеть и желтеть облака, он забылся. И черное небытие накрыло его на пару часов. Прозвонил будильник. Со стоном он открыл глаза, повернулся, не глядя нажал на «отбой», лег на другой бок, и попытался снова заснуть. На этот раз он опять был в темной комнате со свечами. Это выглядело как старинная лаборатория алхимика. На столе лежали разбросанные бумаги, исписанные латынью, вразнобой стояли круглые и цилиндрические стеклянные колбы. У стен расположились деревянные ящики и сундуки с пустыми стекляшками и торчащей соломой. В шкафу стояли банки с формалином и непонятными пожелтевшими существами. И снова эта полка с шарами, покрытыми пупырышками в форме конусов, зазубренные к окончанию. Точнее, в этот раз, на полке был только один шар. Надпись на нем была расплывчатая. Больше в помещении никого не было. Стояла тишина, лишь потрескивали дрожащие свечи, оплывшие воском. Он пригляделся к бумагам, но ничего не мог в них понять. Текст, который он пытался зафиксировать в памяти, сменялся новым, как будто листы выдавали новые надписи, схемы и картинки, сделанные от руки с каллиграфическими пометками. Его взгляд вернулся к полке. Все так же лежал один шар. Надпись на нем плыла и дрожала как свет свечей. Ему захотелось протянуть руку и взять оставшийся круглый предмет, но, будто он был духом из другого параллельного мира, ему никак не удавалось его ухватить. Рука проходила сквозь. Новые попытки ни к чему не привели. Он сосредоточился, полный желания на этот раз взять предмет с полки, и в момент, когда его кисть практически ухватилась, начался новый сон. Он летел в каком-то темном туннеле вниз. Ощущение полета более походило на ускоряющееся падение. Его несло все дальше и все быстрее туда, вниз. Стали разборчиво видны стены и стремительно приближающееся дно. Он постарался сгруппироваться перед ударом, и тут, от дернувшихся ног, рук и импульса в напрягшемся животе, он проснулся.
Ты ничтожество! Ты мразь! она гневно вращала глазами и, брызгая слюной, кричала на него со всей силы. Я потратила на тебя столько лет своей жизни! А ты, сволочь, ты все превратил в прах. Я ненавижу тебя.
Он попытался что-то сказать, но она еще больше повысила голос, срывая связки, чтобы услышали соседи, понимая, что до него уже не докричаться.
Он стоя выслушивал ее оскорбления, понимая, что это невыносимо, что это продолжается регулярно, и каждый раз ее вопли становятся все громче, а оскорбления все агрессивней.