Утерся быстро, чтоб не видел никто.
Отшвырнул бесполезный ковш.
На стены! на бегу крикнул.
Вверх по лестнице влетел.
Дышит тяжело.
На переправу с ненавистью смотрит.
А там уже войско вражье.
Звери, прошептал посадник. Звери лютые
В третий раз махнул Асмуд своим топором. И ушла последняя стрела с огненным гостинцем.
Не выдержали канаты, что держали приспособу. Полопались. От этого подпрыгнула станина. О землю ударилась. От удара рама треснула. Так она теперь без надобности.
Хвала тебе, Один! крикнул ярл.
И крик этот подхватили варяги.
Хвала тебе, Один!
Хвала тебе, Один!
А стрела перемахнула через реку, над полянским воинством пролетела и взорвалась над башнями воротными. Пролила на тесовые крыши свой огненный дождь.
Запылали башни. Пробежался алый ручеек по крыше, стек по стене на дубовые ворота. И ворота пламенем занялись
К вечеру каган Игорь взял Малин-град.
Хозяином въехал через догорающие ворота. Остановил коня посреди площади. Сурово, как и подобает захватчику, взглянул на кучку защитников, окруженных плотным кольцом.
Не больше десятка их осталось. Обожженные. Израненные. Закопченные. Они молча ждали своей участи.
Кто тут за старшего у вас? спросил каган.
Я, ответил замазанный сажей не старый еще человек с выбитым правым глазом, опаленной бородой и надорванным ухом, и сделал шаг вперед, придерживая перебитую руку. Посадник я малинский.
Если хочешь жить, целуй стремя и на верность присягу давай, сказал Игорь.
Я уже один раз стремя целовал, ответил посадник, князю моему, Малу Древлянскому. И по сто раз присягать не приучен.
Смелый, усмехнулся Игорь. И как же звать тебя?
Нет у меня больше имени. Вместе с ним, показал он на сгоревшие останки мальчишки, что все еще лежали на стогне, вы мое имя сожгли.
Как же ты без имени в Сваргу пойдешь? удивился каган.
Ничего. Там Даждьбог своих от чужих отличит.
Спустился с коня каган киевский, подошел к пленникам. Оглядел.
Два ратника молодых, почти мальчики. Смотрят зверенышами затравленными.
Девчушка к материнскому подолу прижалась. Разорван у матери подол почти до пупа. Видно, потешились с ней воины. И девчонку в покое не оставили. Трясет ее мелкой дрожью. В коленки материнские лицо спрятала.
Баба дородная. Волосы у нее на голове почти совсем выгорели. Лысая стоит. Глаза потупила.
Мужичек огнищанин, рожа от побоев распухла, а из-под синюшных мешков колючкой взгляд ненавидящий.
Рядом кто-то сильно обгоревший лежит, и не разберешь то ли мужик, то ли баба. Сплошной ожог сукровицей сячится. Стонет тихонько, но жив еще. Или жива?
Наконец, к посаднику подошел. Посмотрел ему в уцелевший глаз. И что-то увидел там такое, от чего передернуло его.
Отвернулся каган.
Отошел прочь. Асмуда подозвал:
Что с ними делать будем? спросил.
Под нож всех, ответил старый варяг.
И баб тоже?
Всех, уверенно сказал Асмуд. Это для других острасткой будет.
Ну, как знаешь, кивнул каган.
Он подошел к еще тлеющей лестнице и поднялся на стену. Красивый вид открывался с нее. Переправа как на ладони. Удобно. Жаль, что обгорело здесь все.
Нужно будет восстановить, подумал Игорь.
Потом обернулся и окинул взглядом свой новый город. Сильно он пострадал от греческого огня. Так это дело поправимое
Прими, Перун! услышал каган.
Это внизу началась резня
Игорь стоял на крепостной стене. Смотрел сверху на кровавую бойню. Во все глаза смотрел и ужасался от того, как пьянит, как щекочет ноздри запах горелой плоти и горячей человеческой крови
С Вязгой я встретился спустя почти тридцать лет. Как раз с племянником27 на Новгородский стол ехали28. Решили по дороге на уток поохотиться, да по пути на избушку лесную наткнулись.
Так я со старым Вязгой знакомство свел
Семью он все-таки потерял. Не сдержал обещания старый варяг. Надругались над женой и дочерьми его ратники. А потом повесили, чтоб под ногами не болтались. Хотели и Вязгу повесить, да сбежал он.
В чаще избу поставил. Охотой да рыбалкой жил. О мести не думал. Не герой он. Огнищанин обычный. Так и тянул лямку жизни потихоньку. Дни и лета не считал.
Иногда на него охотники набредали. Им-то долгими вечерами он и рассказывал историю о том, как держался и как пал город древлянский, Малин-на-Ирше.
Вот только не помню, как того посадника звали, закончил он свой рассказ. А может, и не знал никогда
12 июля 942 г.
На высоком берегу Ужа, на гранитном утесе, гордо и неприступно высились дубовые стены стольного города древлянского Коростеня.
У подножия крепости, но на почтительном расстоянии, опасаясь древлянских стрел, остановил войско Игорь. Здесь, на окраине деревеньки Шатрище, они вместе с Асмудом решали, что делать дальше.
Игорь восседал на своем коне, а рядом, оперевшись на рукоять топора, стоял старый варяг. Он снизу вверх смотрел на кагана, но в его взгляде не было ни капли почтения.
Да, вздохнул киевский каган, глядя на крепость, корст, он и есть корст29. Его горшками цареградскими не напугаешь. Хельги, и тот об него чуть зубы не сломал30
Не убивайся так, ответил ему ярл. В городе войска, от силы, человек пятьдесят. Личная охрана княгини, да с окрестных деревень семей сто набежало. Огнищане не воины. Если не рассусоливать, к вечеру в детинце пировать будем.