Богатый урожай в этом году решили праздником отметить, большим застольем чтобы самовар на столе пыхтел трёхведёрный, жаром исходил, мёд в чашках посвечивал, цветы поздние, яблоки налитые, крендели-бублики разные. Спиртного ни капли. Зачем праздник портить. Из красного уголка кресла-скамейки вытащили, столы накрыли. Сидят разговаривают. Друг друга только по работе знали, а тут все как на ладони. Каждый старается не глупее соседа быть.
Сидит мужик, оглядывается нет, не видать его странного гостя. Может, другую кандидатуру нашли, или своего кого поставили. Плесканул мужик кипятка из самовара в чашку рябиной расписанную, разбавил заваркой в самый раз, чтобы донышко кирпичом покрылось, ну и ложкой к мёду потянулся. Только хотел зачерпнуть, да председатель перебил:
Тише, говорит, вот тут одна просьба ко мне поступила. Приезжий товарищ, и показывает на сидящего рядом с ним человека в дымчатых очках с небольшой серебряной бородой. Приезжий товарищ из центра просит отпустить с ним нашего уважаемого дядя Колю (мужика, значит, так звали). Музей у них там организовывается коневодства кадры нужны, хомуты-уздечки чинить, сёдла подправлять, колёса шиновать, дуги, когда потребуются, гнуть ну, всякая такая крестьянская работа. Подзабыли её в наше время. Телевизор школьник может чинить, а лошадь запрячь разучились. Вот такие люди, как дядя Коля, нынче в цене большой спрос на них.
Учёный представитель из центра очки снял, платочком стал их протирать, обомлел мужик, это гость его нездешний.
Встал гость и говорит:
Я, конечно, товарищи, понимаю кадровый вопрос не простой, люди нужны и городу, и деревне, но мы в скором времени поднимаем рождаемость, и этот вопрос будет снят. А теперь насчёт вашего земляка Дядя Коля пенсионного возраста, тяжело ему становится с землёй работать, да и живёт он один, как бобыль, а там мы всё строим. На оклад посадим, сдельно-то ему не под силу работать, не выдюжит, да и на подряд уже поздно переходить, здоровье не то. У нас врачи хорошие подлечим, жилплощадь со всеми удобствами при музее выделим. Руки у дяди Коли золотые и сердце отзывчивое он и за лошадьми приглядит напоит, накормит. Знаем мы его давно. А теперь ваше коллективное решение надо оформить, формальности утрясти.
Все с удивлением уставились на нашего мужика. За столом загалдели:
Вот даёт дядя!
Что же ты, сосед, молчал-то?
Ну, хитрец, ну, хитрец! Магарыч с тебя!
Эх, сват, сват, куда ты на старости лет рыпаешься-то? От сладкой жизни вон, говорят, зубы выпадают.
Вот даёт дядя!
Что же ты, сосед, молчал-то?
Ну, хитрец, ну, хитрец! Магарыч с тебя!
Эх, сват, сват, куда ты на старости лет рыпаешься-то? От сладкой жизни вон, говорят, зубы выпадают.
А у него один зуб остался, чего ему бояться. Правда, кум?
Разговор разговором, а дело решать надо. Выбрали президиум. Ну поставили вопрос на голосование. Только хотели руки тянуть встаёт заведующий молочно-товарной фермой МТФ по-нашему:
Товарищи, говорит, зима на носу, кто нам будет фураж да силос подвозить, я спрашиваю? Трактора почти
все в ремонте бывают, да и в распутицу без упряжи кормов
не доставить. А лошадей-то у нас держать разучились. А рано их лошадей, да и дядю Колю в музей сдавать, они ещё послужат. Моё мнение никуда дядю Колю не отпускать. Нужен он здесь. А что касается угля, то это дело надо правлению поручить и спросить с них почему у нас ещё ветераны труда до сих пор топкой не обеспечены?
Раздались аплодисменты. А что, верно баба говорит, без дяди Коли в колхозе никуда. Кто на подхвате будет? Всё кругом специалисты, а он на все руки мастер и мужик безотказный. И проголосовали, как один, против того, чтобы отпускать дядю Колю на сторону.
Тут враз отчего-то громыхнуло на небе и дождь сыпанул, да крупный такой в кулак и с градом. Все врассыпную, кто куда. Остался за столом один наш мужик сидеть. Дождь шпарит, а он сидит и улыбается. Хорошо ему сделалось! Нужен. Нужен он, видимо, здесь на земле. Ох, как нужен. Сидит мужик за столом, значит, кругом дождь, а он весь сухой, чудно, как в пузыре каком.
Задонское повечерье
И от сладостных слёз не успею ответить, к милосердным коленям припав.
Иван БунинВ Богородческом храме светло. В Богородческом храме солнышко играет. Поднимешь взгляд зажмуришься. Певчие на хорах в канун праздника Иоанна Предтечи ему славу возносят, как хрусталь поёт. Двери храма распахнуты. Вечерний воздух столбом стоит. Свечи горят ровно, пламя не колышется. Высок купол глаз не достаёт. Дышится легко и радостно. Велик храм. Богат храм. Золота не счесть! Тонкой работы золото, филигранной. Одежды настоятеля серебром шиты, новые. Нитка к нитке. Где ткали-шили такую красоту неизвестно. Женская рука терпелива. Тысячи серебряных ниток вплести надо, узор вывести. Серебро холодком отдаёт, голубизной воды небесной, свежие и чистые ключи которой из-под самого зенита льются, душу омывают. Всякую пену-мусор прочь относят.
Богородческий храм при мужском монастыре стоит. Угловым камнем при том монастыре, отцом основателем которого был Господень угодник, чудотворец Тихон, на земле Задонской просиявший. Вот и реликвии его здесь рака с мощами, одежды ветхие церковные, икона Его с виду казак, борода смоляная, глаза острые, пронзительные; всё видят, каждый закоулок сердца, как рентгеном просвечивают. Спрашивают: «Кто ты? Для чего в мире живёшь? Какой след после себя оставишь? Как по жизни ходишь босиком по песочку белому донскому, или в кирзовых сапогах слякотных да по горенке?..»