Мальвази была одно слово из многих: обворожительна, она была великолепна как девушка соблазнительной наружности, восхитительным личиком, взглядом. Ее естество или то, что называют личностью, особой, может и то, что она взаимно ответила, тоже подалась навстречу, заставило содрогнуться Амендралехо так, что он готов был и опуститься на колени, и найти на нее, и просто что-либо сделать, только дать волю движению к ней.
Первой перестала, прекратила Мальвази, томно закрыв глаза и отведя взгляд. Она испугалась, что Марселина могла видеть что было, хотя Марселины почему-то не было? Она поспешила к столу, все еще также поглядывая в глаза Амендралехо.
Первой мыслью его был испуг за письмо. Глаза его взмолились не принимать во внимание, он замотал головой. Не уезжать ему хотелось, да ему и не хотелось, а только остаться. Эти шагающие ножки, на них так хотелось припасть лицом и губами облобызать от низа до самого верха. Губы ощущали горячую теплоту ее тела. Конечно бы он ничего резкого сделать сейчас не мог, но он чувствовал что может с ней.
Мальвази взяв листок, указала ему садиться. Говорить она не стала, когда почувствовала как налились, отяготели щеки, только после произнесла.
Хорошие стихи, это вы их написали?
Тебе, дрогнувшим голосом ответил ей он, и еще хотел сказать что-нибудь интимное, шепотом наговорить много этого, чтобы преодолеть завесу возникающих посторонних интересов, уводящих от той взаимности, но сзади послышались шаги входившей Марселины со звяканьем ключей.
Сеньор Амендралехо, проговорила Мальвази чистым приятным голосом и положила свою холодную босую ножку на его, заставив содрогнуться. Хоть вы и ужасно сердитесь на меня, все равно пожалуйста, давайте на вы. Будьте любезны правильно ответить на мой вопрос еще раз. Эти хорошие стихи, вы их мне написали?
Тебе, дрогнувшим голосом ответил ей он, и еще хотел сказать что-нибудь интимное, шепотом наговорить много этого, чтобы преодолеть завесу возникающих посторонних интересов, уводящих от той взаимности, но сзади послышались шаги входившей Марселины со звяканьем ключей.
Сеньор Амендралехо, проговорила Мальвази чистым приятным голосом и положила свою холодную босую ножку на его, заставив содрогнуться. Хоть вы и ужасно сердитесь на меня, все равно пожалуйста, давайте на вы. Будьте любезны правильно ответить на мой вопрос еще раз. Эти хорошие стихи, вы их мне написали?
Вам, кому же еще?
А еще их сеньор Амендралехо писал Лопе де Вега. Так как прикажите вас понимать?
Она убрала свою ножку к себе и хоть с трудом, но стала им понимаема. Он спохватился, поняв в какую трясину попал, но нашел удачный ход, перейдя в нападение.
Вы ошибаетесь, это не Лопе де Вега, этот сонет принадлежит перу другого автора.
Несколько изумленная Мальвази все же удержалась от того, чтобы не заспорить хотя слово сонет чуть не толкнуло ее на это. Не нужно было упускать инициативы, а говорить по существу.
Если так, то почему же вы говорили, что это вы написали мне эти стихи?
Видите ли, дорогая сеньора, ваш вопрос очень личного плана несколько меня взволновал. К тому же идя на встречу с вами я пребывал во взволнованном состоянии и может быть поэтому не уточнил что написал переписал, потому что мне оставалось только коротко отвечать на ваши вопросы. И еще подумайте как бы неуместно звучало мое уточнение: нет это не я это Лопе де Вега написал. Поучилось бы как будто В общем эти стихи не он вам, а я вам написал, и точка!
Сеньор Амендралехо, вы большой мастер выкручиваться
Вы бы даже посоветовали мне, если я стану сиятельным вельможей взять в свой герб угря?
В ситке.
О, вы должны знать, что это такое, у вас разводят угрей, не могли вы бы мне показать
Могу прямо здесь. Сколько бы ты не выскальзывал как угорь, все равно настанет момент попасться и бесполезно извиваться вокруг руки.
Берегитесь, ловя не попадитесь сами с теми же последствиями.
Это что такое? Как вы смеете? Это вы мне?
Это эзопов язык, на который мы перешли. Это как-будто и не вам заговорил он ее, хотя это было и не трудно, Мальвази только и ждала когда он кончит, чтобы начать свое:
Сеньор Амендралехо, я вам строго-настрого говорила чтобы вы мне не переляпывали чужое, почему вы это делали, да еще после этого говорили, что написали мне, не уточнив что переписали?
Сеньора, когда я получил ваше задание, сразу я отчаялся, а потом вдруг после долгих мучений мне стали приходить на ум какие-то рифмы, сначала вразброс, но потом я их легко складывал в строки и куплеты. Сложив и написав, я подумал, что это не мои стихи, но они так сильно подходили к вам, я лишь только перечеркнул их.
Угорь! с премилым девичьим презрением бросила она ему. Ни одному слову не верю. Я могла бы поверить, если бы не одно обстоятельство, то с чего вы начали с вранья, ради маленькой пользы, откровенная ложь, вы потом проговорились, не заметив этого. Вы знали и держали это в уме используя, как станет нужно. И так во всем остальном, и cо всем остальным, но с одним-то вы проговорились:
Я ошибся.
Да вы ошиблись и перестаньте, не надо оправдываться, я все понимаю, что все это значит!