Ты кого учишь, Заморыш? Петя резко отстранился от Ани.
Опять ты за старое, обиженно надула губки девочка и отвернулась к стене, чтобы скрыть набежавшие вдруг слезы.
Она искренне переживала за него, волновалась, прибежала следом, чтобы помочь ему, а он
Никакой я не Заморыш, а Анютка Грязева, заревела вдруг от обиды, размазывая слезы по щекам.
Ты это перестань, мальчику стало неудобно, неловко, что из-за него плачет Анютка, да и вообще кто-то за него переживает.
Не надо, не плачь, все же пересилил себя. А то я не знаю, что надо делать. И Заморышем тебя все называют, и я тоже.
Другие бог с ними, я на них не обращаю внимания, Аня повернула к Пете заплаканное лицо. Но ты-то другой, ты хороший! Очень хороший! зачем-то добавила она.
Да? удивленно воскликнул мальчишка. Только что меня называли нахаленком, зверем, животным, а ты говоришь, что я хороший.
Неправда! горячо воскликнула девочка. Это они нехорошие! Они сами такие! А ты хороший, очень хороший!
Скажешь тоже, засмущался мальчик, подошел к большому зеркалу, что висело в школьном коридоре. Обыкновенный я. Как все.
Неправда. Ты лучший, из зеркала на них смотрела девочка в синем легком платьице с белыми цветочками, с бантиком на самой макушке рыжей головки, с таким же рыжим, в веснушках лицом и с огромными, удивленными голубенькими глазами на нем, смешно торчащими ушами. И рядом с ней коротко стриженый, лопоухий мальчик с чуть припухлыми губами, облезлым носом, скуластым лицом с ямочкой на бороде.
Ы-ы! Петька показал язык Анькиному отображению, улыбнулся.
Сам такой, уже весело воскликнула девчонка и в ответ высунула свой язычок.
В это время прозвенел звонок на следующий урок, и Аня убежала, успев дать напутствие Пете:
Ты только не груби, со всем соглашайся. А диспансера не бойся ты сильный, все выдержишь!
Иди уже, опоздаешь, легонько подтолкнул ее. Беги, беги! Без соплей сварим клей!
А с соплями лучше! не осталась в долгу девчушка.
Мальчик хорошо помнит тот разговор в канцелярии, когда пришла психолог. Слова «агрессия, агрессивность, опасен для общества» не сходили с уст Лидии Васильевны.
А может, ребенок от шалости, от избытка чувств так поступил? Дети народ эмоциональный, робко заметила учительница по труду Елена Анатольевна. Это же ребенок.
Вот что, милочка моя! категорическим тоном начала завуч. Прежде чем идти поперек мнения коллектива, вы вспомните, за какую сумму расписываетесь в ведомости в конце месяца! Вас здесь никто не держит! Желающих занять ваше место целая уйма за воротами стоит!
Что вы, что вы! засмущалась, занервничала учительница. Да я что? Да я как все!
Ну, вот то-то, а то умников больно много стало! закончила Ирина Михайловна. Ещё мамкино молоко на губах не обсохло после пединститута, а туда же, советовать собралась старым, опытным кадрам.
На второй день Петя уже был на окраине города, где в сосновом бору расположен психоневрологический детский диспансер. Сопровождала его врач-психиатр Лидия Васильевна. Она же ходила по кабинетам, а он оставался сидеть в коридоре, ждать.
На второй день Петя уже был на окраине города, где в сосновом бору расположен психоневрологический детский диспансер. Сопровождала его врач-психиатр Лидия Васильевна. Она же ходила по кабинетам, а он оставался сидеть в коридоре, ждать.
Перед отъездом в диспансер вечером к ним в спальню набилось толпа старшеклассников. Петька только успевал слушать. Наперебой они рассказали, как надо вести себя в больнице, как избегать уколов, таблеток. Вспоминали свои истории, делились опытом, давали характеристики лечащим врачам.
Запомни, малыш, на всю жизнь: здесь, в детском доме, и тем более в психоневрологическом диспансере, ты никто и зовут тебя никак. Не качай права и благополучно доживёшь до совершеннолетия. А там ученик девятого класса Никита Ушаков развёл руками, а там всё будет зависеть только от тебя.
Не буянь, не ори, терпи и молчи. Все пройдет. Ничего страшного. А не то испортят твои бумаги, всю жизнь из «дурки» не вылезешь, не отмоешься.
Петя усвоил хорошо наставления товарищей. Поэтому надо терпеть. Только так можно остаться человеком.
Боль потихоньку начала отступать, в голове прояснялось, исчезал шум, и глаза возвращались в нормальное состояние. Зато появляется безразличие. Нет ни малейшего желания что-либо делать, шевелить рукой, ногой. Остается лежать в забытьи между сном и явью, и ждать.
А лучше всё же думать.
Теперь он второй раз здесь, в диспансере.
Где-то в девчоночьей палате лежит и Анка, Анечка, Анютка. Мальчик вспоминает о ней, и улыбка трогает губы. Надо сходить проведать, только сделать это нужно так, чтобы никто не увидел. Не исключено, что «психичка» понарассказала врачам всяких гадостей о них, и те будут препятствовать встречам.
Петя заставляет себя подняться, сесть на кровати, свесив ноги. Нет, голова еще кружится, идти опасно, да и тошнота всё ещё подкатывает к горлу. Надо полежать, набраться сил, ещё не время вставать и ходить.
Он вдруг вспомнил, как тогда, в первый раз, вернулся из диспансера. Как его встречали! А как он шел?! Как герой! Даже старшеклассники подходили, хлопали по плечу и здоровались за руку как с равным себе.