Ещё ложась на свой диван, устало думает: а почему именно голубого? Нет, правда: почему?
Обход
Броня Исааковна, сколько вам лет?
Много, много, много!
Сморщенная, с крючковатым носом, старушка напоминает птицу. Движения рук хорошо дополняют это сходство.
В нашем городе есть только две женщины, которые скрывают свой возраст. Это Фейга Яковлевна и Броня Исааковна.
Гиннес, медлительный и высокий, закончил наконец причёсывать плотные седые кудри, обрамляющие лучезарную лысину, и поворачивает голову туда-сюда, раздумывая, что бы такое с ней ещё сотворить.
Сегодня вечером я её увижу. Мне передать от вас привет?
Вы идёте? О-о, я такая рада за вас.
Да, Броня Исааковна. Я не могу не пойти. А вы-ы?
Она машет рукой. Её жилистая кисть из рукава белого халата кажется тёмно-коричневой.
Какое пойти! Сегодня Софа опять подкинет мне своих золотушных отпрысков.
А что Семён Семёнович?
Семён Семёнович страшно занят. Он реставрирует мебель.
Всё ещё реставрирует? Или это уже другая мебель?
Мужчина распахивает дверцу шкафа. Критически оглядывает свежевыглаженный халат, держа плечики на вытянутой руке. Со стороны можно подумать, что он поймал кого-то за шкирку.
Нет, это всё та же мебель. Дело в том, что прежде, чем что-нибудь решить, он сначала всё рассчитывает. Имеет такую привычку.
Стуча старомодными каблуками, она пробегает в смежную комнату и склоняется над столиком, уставленным баночками с мочой.
А правда, что если в какой-то баночке недостаёт урины, то вы добавляете в неё из других?
Вы всегда всё путаете, Леонид Наумович! Это говорили о Евдокии.
А-а.
Он оборачивается к зеркалу. Поправляет галстук и застёгивает халат на все пуговицы.
О Евдокии, которая уже сорок лет, как здесь не работает.
Сорок лет! Как бежит время.
Я удивляюсь, откуда вы вообще можете о ней знать!
Губы мужчины трогает едва заметная улыбка.
Мадам Кудасова уже на работе?
Она, коне-эчно, уже на работе. Но до меня ещё не добралась.
Ещё бы! До вас не так-то просто добраться.
В палате бело и солнечно. Навстречу доктору лица больных самопроизвольно растягиваются в улыбках.
Ну-у, и как тут у нас? вместо приветствия заговаривает он. Вот вы, молодой человек. Вижу, вы поменяли койку. Поближе к выходу?
Всю ночь бегал. Не знаю уж, куда, сипит с дальней кровати грузный Жорик, водитель. Прибёг только под утро, весь в духах. Вы вот его обнюхайте!
Один мой знако-омый примерно так же набегал на тысячу двести рублей в месяц. Это ещё теми деньгами!
Доктор ощупывает поясницу парня. Тот дёргается от резкой боли, но, закусив губу, терпит.
Як? Заробыв? удивляется пожилой поджарый каменщик Павло Зима.
Заработал двадцать пять процентов алиментов. Как одну копеечку.
Палата взрывается хохотом. В проём двери просовываются две любопытные посторонние физиономии и встают там на мёртвый якорь.
На свидания бегать пока рановато.
Он переходит к Жорику.
Так будем ещё лазить зимой под машину?
Да как же под неё не полезешь, Леонид Наумович! Ехать-то надо.
И снова приедете прямо сюда. Это я вам обещаю как родному сыну. Берите сейчас же направление на ВТЭК.
А так можно?
Жорик поднимается с постели, изо всех сил превозмогая боль. Глаза заполняются слезами. Губы дрожат, готовые искривиться в стоне.
Попросите мадам Кудасову, она сделает.
Неужто!
Ну пожимает плечами доктор. Чего не попросите, того не сделает.
Он закуривает сигарету. Дым тонкой струйкой вытягивается в большую форточку так, что в палате чувствуется лишь лёгкий аромат «Золотого руна».
Ты ведь ещё и псих, говорит он Жорику.
Тот грустно качает головой.
Оно тебе нужно как гадюке стоматолог.
Да как же!..
Жорик дёргается и осекается, сражённый болью.
В мире очень мало вещей, которые стоят того, чтобы тратить на них нервы.
Да ну-у!..
И если я не прав, пусть меня поправит тот, кто скажет, что их и совсем нет.
С соседней койки слышится мычание парализованного, что привезли накануне вечером.
Ваня! зовёт Гиннес, пройдя своей иголкой вдоль рук и ног больного.
Парень подходит хотя и скрючиваясь, но довольно проворно.
Никогда не бери пример с этого человека, картинно указывает врач на Жорика. Ради всего святого не валяйся зимой под машиной.
И снова приедете прямо сюда. Это я вам обещаю как родному сыну. Берите сейчас же направление на ВТЭК.
А так можно?
Жорик поднимается с постели, изо всех сил превозмогая боль. Глаза заполняются слезами. Губы дрожат, готовые искривиться в стоне.
Попросите мадам Кудасову, она сделает.
Неужто!
Ну пожимает плечами доктор. Чего не попросите, того не сделает.
Он закуривает сигарету. Дым тонкой струйкой вытягивается в большую форточку так, что в палате чувствуется лишь лёгкий аромат «Золотого руна».
Ты ведь ещё и псих, говорит он Жорику.
Тот грустно качает головой.
Оно тебе нужно как гадюке стоматолог.
Да как же!..
Жорик дёргается и осекается, сражённый болью.
В мире очень мало вещей, которые стоят того, чтобы тратить на них нервы.
Да ну-у!..
И если я не прав, пусть меня поправит тот, кто скажет, что их и совсем нет.
С соседней койки слышится мычание парализованного, что привезли накануне вечером.