А! машет лопоухий. Ухожу я оттуда. Зря я вообще туда пошёл.
Что, совсем невпротык?
Тайком сплёвывает едкую горечь.
Химия кончала. Ох, и за стый предмет, эта вот химия! Учи, Лерка, химию. Пока не поздно!
И куда ж ты теперь?
Куда-куда! На завод, конечно. Не в парикмахеры же подаваться!
А почему не в парикмахеры! «Чик-чик-чик» насмешливо подрыгал пальцами Валерка.
Ага. И так вот: «Сле-е-едующий!»
Вася угодливо сгибается с перекинутой через руку воображаемой салфеткой, и оба не могут удержаться от смеха.
Или сквозь хохот говорит Васька, решившись уже совсем «уработать» зрителя. Или бул гахтером!
Глядя, как Василий, нацепив на щедро сдобренный веснушками нос невидимое пенсне, щёлкает на мнимых счётах, Валерка хохочет так, что у него начинает болеть под диафрагмой. Но беспощадный дружок, важно поглядев поверх «стёкол», блеет противным фальцетом:
Дебет, кредит, Са-альдо, бульдо
С-сальдо В карман! подхватывает Валерка, к этому времени почти уже сползая со скамейки.
А возьмут? говорит он, когда оба отдышались.
Дядька договорился. Учеником токаря обещали взять. А что? Семилетку кончил, хватит с меня образования. Не всё же учиться. Надо когда-то и пожить. А?
И, прерывая задумчивое валеркино молчание, продолжает.
Ни ! Зато теперь «бычки» сшибать не будем. Денежка будет в кармане! А?
Он хлопает Валеру по плечу.
В отпуск на базу отдыха поедем. Волейбол, девочки Э? Ни тебе букварей, ни арифметики житуха! А говорят, скоро вертолёты начнём выпускать.
Иди ты!
Чё «иди ты»! Скоро вертолётов будет хоть жопой ешь. Сплошные вертолёты. Куда надо садись, лети. На машинах так, пенсионеры разные будут катать, да детишки баловаться. А вся путёвая публика на вертолётах.
Валерка пытается представить небо, заполненное винтокрылыми машинами, тарахтящими и застящими солнце, и ему становится не по себе.
А как же они разъедутся?.. то ли спрашивает, то ли вслух рассуждает он. Лопасти-то у них во-о-о!
Дура, отвечает Васька. Это ж тебе не на земле. Неба на всех хватит! А в крайнем случае, можно и выше подняться.
Валерка молча соглашается, что насчёт «выше» он как-то не подумал.
А со стоянками как? Им ведь сколько места надо!
А стоянки будут прямо на крышах.
На крышах? Они же оттуда свалятся.
Дурак, крыши-то не такие будут. Плоские. Секи: приземлился и сразу в дом. По земле и ходить не надо. А потом и машины отменят. Дорог никаких не будет. Кругом травка. Хоть в футбол играй, хоть загорать ложись!
А как же в дождь? С плоскими-то крышами.
Васька машет рукой.
Придумают что-нибудь. Вон, говорят, дожди расстреливать можно.
Как это «расстреливать»?
Каком кверху! Из пушек.
Эт где это такое говорят?
Да у нас в классе один где-то читал.
Прямо снарядами?
Нет, арбузами. Конечно, снарядами!
Да ведь снарядов не напасёшься.
Ха! Снарядов. Снарядов вон ещё с войны по складам лежит чёртова уйма.
Да ладно!..
Чё «ладно»! У нас во дворе старшина, сверхсрочник живёт. Как-то по пьянке мужикам рассказывал. Да скоро и вообще разоружение будет. Совсем некуда их будет девать!
Чтобы разоружение делать, надо, чтоб коммунизм везде был.
Ну, так и будет. Слышал, что по радио говорят?
Ну, так и будет. Слышал, что по радио говорят?
Но это ж ещё через двадцать лет!
Каких двадцать! Уже меньше осталось.
Ну, подумаешь, немного меньше!
Васька прикуривает ещё один «бычок» и, затянувшись, мечтательно произносит:
Представляешь! Никаких денег не надо. Заходишь: чего тебе? Шоколад пожалуйста. Кукурузные хлопья будьте любезны. Сигареты да на здоровье
Не-ет, тянет Валерка, уклоняясь от васькиного дыма. Сигарет, наверно, не будет.
Эт почему это? Васька втыкает в приятеля свои огненные ресницы.
Все курить бросят. Вредно.
Это табак-то вредно? Не кизди.
А чего же, вон, плакаты везде поразвешаны? «Курить бросим яд в папиросе!»
Гы-гы! А мы курим сигареты.
Всё-таки, я думаю, курёжку отменят, не обращая внимания на дурацкую шутку, гнёт свою линию Валерка.
Как ты её отменишь?
Да очень просто: продавать не будут.
Будут самосад сажать, уверенно возражает Васька.
И, помолчав немного, добавляет.
Вот анашу курить это действительно вредно.
Сказал тоже: анашу! Её вообще запретят. С неё с ума сходят.
Анашу и сейчас курить запрещено. Она мозг сушит, со знающим видом замечает Васька.
А я слышал, что в Средней Азии её свободно курят. Как же так?
Откуда я знаю? Может быть, у них не сушит!
Из шуршащих кустов акации выныривает кудрявая фигура в короткой чёрной шинельке и «ремесленных» чоботах с заклёпками. Точное имя фигуры никому не известно. Кто говорит, что Сергей. Кто успоряет, что Петя. Сам же он охотно откликается на Мичман, что устраивает и тех, и других.
Фу-у, какую гадость вы курите! Насбирали окурков. Вот сифилисом губы-то вам обмечет! приветствует он приятелей фразой из «Ивана Денисовича».
Привет, отвечает Васька. А ты чё сегодня куришь? «Гавану» что ли?
«Хабана» Погарского комбината? насмешливо подхватывает Валера.
«Хабана» не «Хабана»
Мичман вынимает из кармана щегольскую пачку сигарет «Джебел».
Ого! присвистывают друзья. Это албанские, что ли?
Опомнился. Албания нам уж который год ничего не поставляет. Это Болгария!