Так вот, недавно я вспомнила про этот эпизод. «Если в игрушечную крысу можно было заложить информацию, то, наверное, с ней можно и поговорить?» подумала я.
Надо сказать, что мне нелегко даётся разговор с моим Высшим Я. Приходится представлять себе абстрактного Ангела, а куда как проще смотреть на очаровательную крысиную мордочку и ждать ответа. Вот я и попросила своё Высшее Я разговаривать со мной через эту крысу. И ведь получилось! Правда, сначала крыса обиженно сказала, что я могла бы и пораньше о ней вспомнить сколько лет просидела без дела, но потом мир и понимание были установлены.
Мне кажется, что когда дети разговаривают со своими игрушками, к этому надо относиться очень серьёзно! Наверняка посредством игрушки с ребёнком говорит или его Ангел-хранитель, или его Высшее Я, или ещё кто-нибудь из Действительности.
Так пусть живут наши игрушки!
«Так себе»
В стародавние времена жили в одной деревне два брата. Старший был красивый и умный, а младший «та́к себе». За что́ старший ни возьмётся всё спорится, всё в руках горит. А у младшего Ивана ни одно дело не клеится. Косить возьмётся коса на камень найдёт, забор починить жердь сломается, грядку вскопать матушка попросит тоже всё не так получается: то вкривь уйдёт, то глубоко, то мелко. Подойдёт мать только вздохнёт.
Ну, как, получилось? с надеждой спрашивает Иванушка.
Да так себе ответит матушка и отвернётся.
Вот и прозвали младшего брата «Иван так себе». Даже внешне он был «так себе»: серая рубаха верёвкой перевязана, тёмно серые штаны да лапти с обмотками. На голове шапка серый колпак с торчащими из-под него космами. Только глаза синие-синие, глубокие и все в ресницах.
Нашёл как-то Иван на чердаке старые прадедовские гусли, наладил и попробовал играть. Сидит, струны перебирает и напевает вполголоса.
Слушай, Вань! Перестань ныть, а? скривился старший брат.
С тех пор стал Иванушка убегать с гуслями в поле иль в лесок, но уж больно петь ему понравилось.
Как-то раз приехал в их деревню театр «Балаган» назывался, с бродячими артистами. Была у этих артистов одна подвода, а ходили они пешком по городам и весям и жонглёры, и акробаты, и клоуны, и даже канатоходцы.
Пошёл один из артистов в поле погулять. Вдруг слышит поёт кто-то, да так трогательно аж за́ душу берёт. И о крестьянской доле, и о ветре в поле, и о солнце на закате, и о матери, о брате
Подошёл артист поближе, долго слушал, а как закончил Иван петь, говорит ему:
Слушай, мо́лодец, что же ты в одиночестве песни-то поёшь? Ведь их любо, как слушать! И откуда только берёшь такие?
Да я и не беру, Иван отвечает. Они у меня сами складываются. Надо только вокруг посмотреть как речка журчит, как листва шумит, как облака на небе играют
Пошёл один из артистов в поле погулять. Вдруг слышит поёт кто-то, да так трогательно аж за́ душу берёт. И о крестьянской доле, и о ветре в поле, и о солнце на закате, и о матери, о брате
Подошёл артист поближе, долго слушал, а как закончил Иван петь, говорит ему:
Слушай, мо́лодец, что же ты в одиночестве песни-то поёшь? Ведь их любо, как слушать! И откуда только берёшь такие?
Да я и не беру, Иван отвечает. Они у меня сами складываются. Надо только вокруг посмотреть как речка журчит, как листва шумит, как облака на небе играют
А знаешь, приходи-ка ты к нам в театр, говорит артист. Будешь людям свои песни петь. Нам как раз музыки не хватает. Только и умеем, что в барабан бить.
Да куда мне! отшатнулся Иван. Я вам всё представление испорчу Меня ж даже прозвали «Иван так себе». У меня ничего толком не выходит!
Знаешь, артист говорит, может, что другое у тебя и не выходит, а песни твои за́ душу берут! Пойдём со мной!.. Пойдём!! У нас как раз представление начинается. Меня Климентием зовут. Пойдём!
Пришли Иван с Климентием на базарную площадь. Там уж подмостки сооружены. Люди вокруг собираются. Один из артистов за кулисами с «Петрушкой» на руке бегает. Вышел Климентий на подмостки и начал народ созывать.
Весёлый, кричит, у нас театр! Веселее не придумаешь! Да ведь жизнь не только из веселья состоит. Сейчас мы с вами погрустим чуть-чуть, а потом уж повеселимся на славу!
Выпихнул Климентий Ивана с гуслями, скамейку ему поставил «Пой!» говорит. А в толпе смешки́ раздались, мол, это же Иван «так себе», что же он спеть-то сможет?
Обидно стало Ивану. Взял он гусли, вдохнул полной грудью и запел. Замерла базарная площадь. Женщины уголочками платков стали слёзы вытирать, мужчины брови нахмурили. Перед каждым, кто слушал, поплыли родные ему образы. Кто о детстве вспомнил, кто первую любовь, кто родную сторонушку
Закончил Иван петь, все стоят и молчат отойти не могут, а мальчонка с шапкой тут как тут пошёл денежки собирать. Набросали люди монет никогда театр за раз столько не собирал.
Иван со сцены ушёл, другие артисты выступать начали, а народ и смотреть не хочет, расходится. Каждый в своих думах
По окончании представления окружили артисты Ивана, стали уговаривать с ними по свету пойти. А Иван и долго думать не стал: чем всё делать «так себе», уж лучше людям хорошие песни петь.