А с ним что? интересуюсь я у Марии Степановны.
Не обращайте внимания, Митрофан Семенович, охотно отзывается та, это он вчера про йогов статью писал, теперь на себе опыты ставит.
Похвально, одобряю я действия своего подчиненного.
На моем рабочем месте страшный беспорядок. Табличка над столом отсутствует, бумаги разбросаны, ящики перевернуты.
Ну и какие мерзавцы мне здесь погром устроили? спокойно интересуюсь я.
Это, Митрофан Семенович, вы вчера ручку здесь свою искали, напоминает Мария Степановна, пока я возвращаю на стену табличку: «Митрофан Вистовский, старший группы ПОИСКА».
А, ну да! припоминаю я. А рукопись мою никто не видел?
Рукопись вашу я не видела, плывет по кабинету нежный женский голос.
Роюсь среди бумаг, по мере сил возвращая их по местам. Рукописи нет. Она отсутствует.
Слышь, Петров, кричу я из-под стола, займи до завтра сотню.
У кого? открывает Петров один глаз и мне приходится пояснять:
У тебя.
У меня нет, снова смыкает веки репортер Петров.
У тебя.
У меня нет, снова смыкает веки репортер Петров.
Тогда займи хоть сколько, на всякий случай продолжаю атаку я, хотя уже догадываюсь, что в ответ услышу все ту же печальную отповедь:
Хоть сколько тоже нет.
А рукопись мою ты не видел?
Не видел.
Репортер Петров уходит в полную медитацию. Практика йоги приносит свои плоды.
Ах, черт! неожиданно вспоминается мне. Я же ее Сидорову давал почитать. Кстати, почему его на рабочем месте нет?
Он уже третий день на работу не ходит, откликается со своего стула Мария Степановна. Говорят, его квартиру обокрали. А у дедушки инсульт. Ужасная история. Бедный Сидоров! Переживает, наверное.
Эта информация выводит репортера Петрова из транса. Он пробует распутать заклинившие ноги и оттого голос его звучит несколько резко и саркастично:
Переживает! Я его на днях возле казино видел. Он мне еще Маузер показывал, спрашивал, сколько такая штука стоить может.
Какой Маузер? у меня слова Петрова вызывают здоровое любопытство.
Что значит какой Маузер? Обычный пистолет системы Маузер, образца 1896 года, калибр девять миллиметров. С патронами и кобурой. Как у комиссаров в гражданскую. На пару сотен может потянуть, наверное.
Да, кстати, вспоминаю я о своем деле, займи сотню до завтра.
Ты уже спрашивал, отрезает Петров.
Сказать что-нибудь еще я не успеваю. Дверь с шумом открывается и на пороге появляется дежурный:
Опергруппа, на выезд! Хулиганы в зоопарке слона замучили консервную банку к хвосту привязали!
Слон индийский? оживляется репортер Петров.
Индийский.
Еду! он вскакивает со стула и пулей вылетает из кабинета. Мария Степановна поправляет прическу.
Какой ужас! задумчиво бормочет она. Ну почему люди так бессердечны? Надо нам все-таки чаще писать о необходимости доброго отношения к животным
Одной рукой набираю номер телефона Сидорова, второй продолжаю рыться в бумагах. Мой голос за кадром размышляет вслух:
«Набирая номер телефона, я смотрел на Марию Степановну и не знал, как сказать этой юной наивной девушке, что иногда жизнь бывает жестокой, что когда-то и я пытался писать статьи в защиту наших четвероногих друзей, но злобное существо, похожее на бультерьера, загнало меня на дерево, и растерзало всю мою работу в клочки».
Абонент Сидоров временно недоступен, вежливо отвечает трубка.
Сцена 4: Больница на троих
«А в это время Сидоров, ничего не подозревая о том, что я пытаюсь ему дозвонится, в кампании с врачом Окачуриным двигался в направлении главного входа больницы».
По больничному двору быстро движутся две фигуры в белых халатах. Один из них Сидоров. Другой врач Окачурин.
Над входом бригада строителей в рабочих спецовках молотками ремонтирует карниз. Поодаль еще одна бригада крепит на трос тяжелую железную бочку с известкой. Трос тянется на крышу и проходит через самодельный лебедочный блок. Возле блока тоже суетятся строители.
По другую сторону от входа вдали виднеется копающий траншею экскаватор.
Врач услужливо распахивает перед Сидоровым двери и Сидоров делает шаг вперед. Мой голос за кадром продолжает проникновенный рассказ:
«Не подозревал Сидоров и о том, что помимо обворованной квартиры, судьба приготовила ему еще один сюрприз, и что большой медвежий капкан событий уже готов сомкнуть на нем свои железные челюсти».
За дверью слышится жуткий грохот, чем-то похожий на звук падающих оцинкованных ведер
На лестнице Окачурин пытается успокоить посетителя. Он заметно возбужден.
Ничего страшного, обыкновенное ведро! Это мы тут, так сказать, белим, красим. Евроремонт, знаете ли. А вы, кстати, кем приходитесь товарищу, так сказать, генералу?
По лицу Сидорова заметно, что он в пессимизме, хотя и пытается сдерживаться. На ходу он недовольно отряхивает штанину и сухо поясняет:
Внук.
Поздравляю, товарищ внук! всплескивает руками врач. Быть генеральским, так сказать, внуком, это, знаете ли, достойно уважения. Я, признаться, и сам был бы не прочь, но, как говорится, таланта не хватает.
Окачурин снова распахивает дверь перед Сидоровым, но тот решительно пропускает эскулапа вперед. Только убедившись, что врач прошел без проблем, Сидоров делает шаг. Снова слышится грохот железных ведер.