И он рысью отправился в магазин, где набрал творожков и йогуртов, все, что любят старики.
Мать встретила его покупки с удовольствием.
Ведь им что надо, облизывая ложку, произнесла мать, отдуваясь от съеденного, на дом глаз положили. Я понимаю, дети беспутые, нарожали мне правнуков, а сами все в одной трехкомнатной квартире родителей ютятся. Простор нужен для правнуков!
Так, пусти их, робко предложил Иван Павлович, откупоривая для матери очередную упаковку творожка.
Старая я, взглянула ему в глаза, мать, мне покой нужен. Уехать бы куда, а дом они, пущай забирают!
Поехали к нам!
Ты серьезно? обрадовалась мать.
После подписания всех документов, Василий с Натальей проводили Ивана Павловича с матерью на вокзал.
Стол бы прощальный накрыть, жалела Наталья, но вы так торопитесь покинуть нас!
Учись готовить! сердито оборвала ее мать.
Она прекрасно готовит! вступился за жену, Василий.
Недаром ты только с рюмкой и можешь ее поганую стряпню есть! рассердилась мать.
Полно вам, вмешался Иван Павлович, миролюбиво улыбаясь, просто у вас разные вкусы!
Поезд унес их от родственников. И встреченные Екатериной Леонидовной, они спокойно доехали на такси до дома, где мать, переступив порог квартиры, подозрительно принюхалась к восхитительным запахам праздничного обеда, приготовленного для нее снохой.
Вроде вкусно пахнет? с сомнением покачала она головой.
Мамочка, засуетился Иван Павлович, как мы живем, ведь ни разу ты не пробовала кушанья, приготовленные моей Катенькой.
Пока на ногах была, сама готовила, согласно закивала старуха и, переодевшись в мягкий домашний халат, переобувшись в пушистые домашние тапочки, прошла за стол.
А проглотив первую ложку жаркого, выдохнула:
Какое счастье, когда есть еще одна сноха!
Екатерина Леонидовна покраснела от смущения.
Мать поселилась в двухкомнатной квартире Куропатковых и прожила еще десять лет до своего абсолютного юбилея. Виной ее долгожительства были покой и вкусная еда, а еще неторопливые прогулки в лесистом парке, что очень любили ее сын и сноха
Диагноз
Михаил Леонидович Синехвостиков обладал, мягко говоря, податливым характером.
Как глина, кивали, недобро усмехаясь ему вслед, коллеги по работе.
С лёгкостью меняя мнение о том или ином предмете разговора, Михаил Леонидович нередко попадал впросак, поддакивая откровенным врагам и непримиримым спорщикам.
Мечется с одной стороны на другую, наблюдая, как Синехвостиков искренне желает всем угодить, зло замечали многочисленные недруги.
Друзья, жалея Михаила Леонидовича, его оправдывали, но увлекаясь новой идеей очередного спорщика, Синехвостиков ненадолго начинал «зеркалить», повторяя чужие слова и предложения, как свои собственные.
Сатана это зло! орал он после убедительных, как ему казалось, речей одного из своих коллег попавшего в секту «новопреставленцев».
А когда противники доказывали ему, что он «зеркалит» идеи сектанта, безо всяких раздумий начинал пропагандировать нечто абсолютно противоположное, где по его словам выходило, что зло, как раз не Сатана, а сектанты.
Правда, у Синехвостикова была одна отличительная черта характера. Раз обманувшись, он переключался на неприятие «обманувшего» его человека и громко сопя, демонстративно переставал разговаривать с «обидчиком».
Таким образом, довольно часто у него возникала острая необходимость в виду нужды в том или ином человеке наступать самому себе на горло и не то, чтобы извиняться, этого он никогда не делал, но принужденно посмеявшись, заявить о прошлых распрях и недоразумениях.
На что в обыкновении следовала реакция довольно резких слов и крепких выражений. Советы, а не пойти ли Синехвостикову лечиться к психиатру звучали все чаще и чаще, наконец, дошли и до него. Произнесенные человеком со значительным списком послужных наград, они заставили Михаила Леонидовича пересмотреть линию своего поведения и, робея, приседая на каждом шагу, он воспользовался возможностями едроссовского времени, когда частных клиник, как грязи, на каждом шагу, договорился по телефону с приветливой секретаршей. В назначенное время, переступив порог светлого кабинета, Михаил Леонидович проследовал к мягкому креслу и, усевшись, уставился в спокойные глаза облаченного в белый халат, врача-психиатра.
После дежурных вопросов, где родился, крестился, учился, врач, внимательно наблюдавший за подергиваниями век Михаила Леонидовича, задумчиво предложил рассказать ему о своих родителях, бабушках, дедушках. Одним словом, поведать, а не было ли в роду психически больных, может алкоголиков? На что Михаил Леонидович даже подскочил, в негодовании заявив об абсолютной порядочности своих предков. Тут надо сказать, Синехвостиковы вообще презирали пьющих и, стало быть, пропащих людей, а уж о психах и говорить нечего. В возмущенном вопросами психиатра сознании Михаила Леонидовича почему-то возник отвратительный образ слабоумного, роняющего под ноги слюни, одним словом, дебила.
Нет и еще раз нет! категорично пристукнул ладонью по коленке, Михаил Леонидович. Слава богам, все мои родственники вели нормальный образ жизни, были порядочны и честны!