Зачем ты стонешь, зачем меня изводишь? Ногу сломала два года назад, вылечила, ходить доктор тебе дозволил без костылей!
Старуха громко, презрительно фыркнула, обернулась на него:
Много ты понимаешь? Шляпу замени, чудо! Ни разу за восемьдесят лет кости не ломал, а поучаешь!
Ни разу, согласился старик, поправляя шляпу и обежав старуху по обочине тропинки, весело предложил, а хочешь, я волокушу сооружу, протащу тебя до деревни и эх, будто королевну!
Старуха обиженно шмыгнула носом:
Было время, ты отседова меня на руках до дома-то доносил!
И они оба взглянули на подрагивающие кусты.
И не так давно любили друг друга, подтвердил старик, беззвучно шевеля губами, принялся, как видно, подсчитывать, когда.
Кажись, вчера, вздохнула старуха, с нежностью глядя на подернутые молодой зеленью ветви ивняка.
А мы сегодня! расхохотались из кустов.
Старуха испуганно замахнулась костылем. Старик отскочил за ее спину.
Из-за кустов торжественно вышли двое. Держась за руки, но смело глядя в глаза старикам.
Виталька, Светка, вы? ахнул старик, выходя из-за надежной, широкой спины жены.
Кто же еще? вопросом на вопрос ответила Светка и, перекинув шерстяной плед через плечо, пошла к деревне.
Виталька пританцовывая, последовал за ней.
Ишь ты и плед прихватила, рассмеялась старуха, озорно толкнула старика, а мы-то в свое время твой пинджак на траве расстилали.
Старик схватился за бока, согнулся пополам от смеха:
Не мой пинджак-то был, батькин!
А он что, ничего не заметил?
Заметил, не заметил, но виду не подал! выразительно кивнул он на кусты.
Бабушка, дедушка, вы скоро? вернулась Светка, ведя за руку Виталика.
Скоро, заверил молодых, старик, вы пока вперед идите, а мы догоним!
Догоним! решительно отбросила костыли в кусты старуха и, взяв старика под руку, с сомнением взглянула на узенькую тропинку. Уместимся?
Мы-то, подхватил старик с энтузиазмом, уместимся, а вот иные, кто живет вместе по привычке или вовсе без любви, не смогут пройтись рядышком!
Тесно им будет на тропинке, закивала старуха, прижимаясь к мужу, вытолкнут они, друг дружку!
Зато наши молодожены умещаются! с восхищением разглядывая влюбленную парочку, чинно вышагивающую впереди, проговорил старик.
Так они и прошли по тропинке, белеющей при свете звезд, и даже широкополая шляпа старика не мешала его жене.
И, когда уже захлопнулись за ними двери дома, когда смолкли все звуки разговоров и бренчание тарелок, когда погас свет, и в комнатах воцарилась сонная тишина, по тропинке, мимо заветных кустов ивняка принялись проходить тени из прошлого, кто поодиночке, но больше, вместе. Умещаясь на тропинке, шли рука об руку те, кто давным-давно покинул мир живых, но вот тропинку покинуть, ну, никак не могли, привыкли, наверное
Сумасшедшие
Самозабвенно танцуя, Алевтина Павловна Ершова, учительница на пенсии не замечала ни любопытных взглядов прохожих, ни пристального внимания полицейских.
Она страдала от одиночества и пристрастилась к выпивке.
Дура? Идиотка? говорила она, обращаясь к прохожим и делая такие галопы, что профессиональные плясуны обзавидовались бы.
Не прибегая к ненормативной лексике, она в разных тонах, но поставленным голосом легко отпугивала особенно настырных зрителей и продолжала танцевать.
Аккомпанировал ей местный сумасшедший, дурачок по имени Ванечка, как-то выучившийся играть незатейливые мелодии на потрепанном, видавшем виды, баяне.
Ванечка был рад ее участию, он не мог переносить угрюмых лиц, окружающих его безмятежную игру каждый день.
Русские люди не любят сумасшедших. Безумцы, рассуждают они, должны лежать в спец. лечебницах, а не мозолить глаза безрассудным поведением.
Ванечке кидали копейки. Мелочь постепенно заполняла жестяную банку из-под кофе, которую он ставил возле своих ног, но за танец Алевтины Павловны платили бумажными деньгами. И Ванечка, запихивая в нагрудный карман замызганной куртки сотенные и пятисотенные, точно знал, что вместо черствого куска хлеба политого растительным маслом и посыпанного солью, он сегодня получит от матери целую миску горячего супа, возможно даже с куском куриного мяса.
Ванечка жил впроголодь, мать его терпеть не могла. В советские времена она сдавала его в интернат для умалишенных, но в едроссовские, когда больные, да убогие правительству нужны были только на словах, слабоумный сын снова оказался у нее на руках.
Пенсия по инвалидности кот наплакал, как всегда в России. Заставить бы чиновников самих жить на такую пенсию, злобилась мать с ненавистью плюясь в сторону экрана телевизора, откуда толкали занудные речи депутаты Гос. Дуры.
Спасением послужило желание самого Ванечки собирать деньги с прохожих посредством игры. Но играл он из рук вон плохо, подпевая себе неразборчиво, плохо различимыми словами песни, что исполнял. Подавали, в связи с этим мало.
Танцующая Алевтина Павловна собирала для Ванечки кассу. Она находила его повсюду. Он иногда менял местоположение, устраиваясь под крышами торговых центров, прячась от дождей и снегопадов.
Они никогда не разговаривали, не знакомились. Просто при нем бывшие ученики Ершовой громко назвали ее по имени, отчеству и фамилии, сетуя на государство, где хорошая преподавательница точных наук превратилась в городскую сумасшедшую.