И здесь это какая-то дьявольщина, в самом деле: у Вэвэ даже рот открылся к ним стремглав неслась та самая женщина, укутанная шалью, и похожая теперь скорее на тётку-торговку. До самой последней секунды Вэвэ не верил мимо, может, проскочит? И обознатушки вам, ребятушки! Нет, вцепилась в свободный локоть милиционера, заговорила просительно, с позывом на истерику:
И здесь это какая-то дьявольщина, в самом деле: у Вэвэ даже рот открылся к ним стремглав неслась та самая женщина, укутанная шалью, и похожая теперь скорее на тётку-торговку. До самой последней секунды Вэвэ не верил мимо, может, проскочит? И обознатушки вам, ребятушки! Нет, вцепилась в свободный локоть милиционера, заговорила просительно, с позывом на истерику:
Отпусти! Отпусти, Бога ради, человека! Он из-за меня, мож, и пострадал, а вы, как звери!
Куда отпустить?! вдруг тоже взвился парняга и так головой вздёрнул, что шапка съехала набекрень.
На электричку отпусти!
А я его куда веду?!
Пауза.
И дальше пошли втроём. Малыш дышал рассерженно, тётка придыхивала с посвистом, а Вэвэ ни дыхания своего не чуял, ни ног.
Отпусти его, как же! уже на платформе, отчего-то весело, сказал милиционер, сиганёт опять в колодец. Не-е уж, прямо в вагон и засуну. И дверь посторожу, чтоб не выпрыгнул
И тётка заулыбалась, стала отряхивать Вэвэ, чего-то пришёптывая.
И действительно, только подошла электричка, Малыш быстро ввёл Вэвэ в вагон, козырнул и был таков, а тётка махала рукой в варежке с перрона до тех пор, пока Вэвэ не потерял её из виду. Только тогда в груди у него отпустила скользкая потуга на рвоту. Он откинулся на спинку, вздохнул, из дрожливой робости постарался никак не думать о происшедшем.
Побежали по вагону контролёрши. Весёлые и злые с утра девки.
Билет!
Вэвэ сунул ей вчерашний.
Чё ты мне кажешь?!
А нет другого! вызывающе-враждебно так на неё взглянул. Вчера мимо дома проехал, вот только сейчас возвращаюсь!
Девка вдруг расплылась в лучезарной улыбке иначе не скажешь развернулась и пошла довольная почему-то дальше по вагону, покрикивая опять зло и весело.
Тьфу ты, ей-бо! У Вэвэ уже сил никаких не осталось, чтобы как-то отблагодарить судьбу за милость.
У своего дома он притормозил, отдышался: «О, язви мя! Кажется, добрался, ему, и правда, ещё не верилось. Нет, так не бывает, одна глупость на другую чтоб наезжала без передыху»
Однако и тут его поджидала новая преграда, но Вэвэ уже примирился к превратностям и был терпелив.
Мужик распростёр объятия на входе:
Не пущу!
Почему?
Выпьешь со мной гуляй дальше! и вытянул из кармана бутылку.
Наливай.
Жена открыла дверь и молчком ушла в комнату. Из другой комнаты с укором глядела дочь. Ну, спросите вы хоть, взмолился мысленно Вэвэ, что со мной приключилось, не совсем же я подлая тварь! Но жена, симпатичная, в общем, и бойкая бабёнка, полностью уверенная, должно быть, в своей правоте, вышла лишь минут через десять на кухню, где Вэвэ притулился и украдкой допивал снесённые после праздника фужеры, и процедила сухо и как-то очень уж нейтрально:
Опять?
Что опять?!
Опять, спрашиваю?
Ничего не опять, ничего не опять! взвился Вэвэ. Что вы все на меня ополчились?!
Она криво усмехнулась, плавно повернулась, прошла в коридор, брезгливо обшарила карманы его грязного полупальто, нашла ключи от квартиры.
Давай выметайся. Без всяких эмоций.
Вэвэ похолодел. Что-то в нём вскрикнуло: нет-нет! Это уж слишком!.. Он даже чуть не повалился на колени. Но затем такая лютая ненависть охватила его, что он даже перепугался за себя и потому пригнулся и схватился за голову. Подождав, пока ярость схлынет, он выпрямился:
Щас! Щас уйду. Ещё минуту посижу
Он ждал, что она вернётся на кухню, ждал, покуда не понял не дождёсси. А он так мечтал рассказать в красках, со смехом и юмором, свою нелепую одиссею И это нежелание выслушать поразило его и обидело больше, чем он мог себе вообразить. Дрожащими руками натянул он полупальто, нахлобучил шапку, потоптался у порога в надежде, что хотя бы дочь выглянет из своей комнаты И вышел на лестничную площадку.
Он знал за собой эту привычку: поплакать с похмелья, справедливо полагая, что слёзы выводят шлаки из организма
Баобабы
Внутреннюю раздёрганность, суетливость и даже слабость Вадим Палыч почувствовал ещё на работе, когда стали перетаскивать мебель из их кабинета в библиотеку (ремонт а он почему-то всегда не кстати). Вадим Палыч вспотел, пиджак хотел сбросить, но спохватился замедлил движения, стал ловить температурный баланс: и подсохнуть чтоб и не покрыться испариной снова. Затем его прошиб озноб
И это ведь очень хорошо, подумал Вадим Палыч, что застукал, так сказать, наличие в организме простуды. Этих бацыл коварных вовремя надо ловить, да. Затем был, разумеется, выпивон по случаю передислокации, и Вадим Палыч принял самую малость (свою норму) и слинял из коллектива без всяких проволочек, зная по опыту, что «перебор» в подобном состоянии чреват нестоянием Как сказал бы приятель Веня: «Привязанность иссякла в связи с отсутствием присутствия» (но это, пожалуй, из другой арии).