Где-то читал или по телевизору о психотропном оружии. Якобы выкрали такое оружие преступные элементы и готовы применить на практике. И рисуется ему картинка, как идёт он и попадает в это электронное поле, и становится управляемым объектом. «Иди и ударь!», приказывают ему невидимые и оттого ещё более страшные существа. И он направляется к «месту действия»
Обидно! Виктор Палыч испытывает боль в рёбрах от возбужденного дыхания. «Паразиты! Развлекаются! Игрушку нашли! На рёбра мои им наплевать!» И сам не поймёт, чего больше в его реакции самоиронии или отчаяния.
«Ну да ладно, это для разминки мозгов. В сущности, на кой ляд я кому-то сдался. Вот что на самом деле-то?.. Что? Нет, ну ты вспомнил: ударил но за что? Просто так взял и ударил? И всё? Просто так? Ну не ерунда?!»
Утренняя клоунада скомороха Мити:
Спал он крепко, крепко, крепко заболела даже репка!
Омоновцы с вахты первого этажа во главе с медсестрой привозят новенького большого косматого бородача, кое-как переваливают с каталки на кровать, отчего тот утробно мычит:
Утренняя клоунада скомороха Мити:
Спал он крепко, крепко, крепко заболела даже репка!
Омоновцы с вахты первого этажа во главе с медсестрой привозят новенького большого косматого бородача, кое-как переваливают с каталки на кровать, отчего тот утробно мычит:
Но-оги мои! Упустили, падлы! и, зарывая голову в подушку, скрипит зубами.
Пришла сестра поставить ему капельницу.
Дай-ка, милок, ручку.
Бородач с ошеломляющей яростью вскидывается:
Уйди! Не то получишь черепно-мозговую травму! и прибавляет выражения позабористее, так что медичка выскакивает с капельницей за дверь, правда, огрызнувшись на том же сленге. Бородач укрылся одеялом с головой и почти сразу засопел.
Ну и ну, сказал герцог опасливо, ещё один сумасшедший! Этак он мой «вертолёт» зашибёт!
Действительно, столик с аппаратом, вытягивающим ногу герцога, находился от кровати новенького на расстоянии менее метра.
Я его лет пятнадцать назад знал, сообщил скоморох-Митя шёпотом. Совсем другой был человек. Боксёр, между прочим. Потом у него что-то с рукой случилось Ой, комары ещё тут! Хобот свой сперва помыл бы, а то, как ни укусишь, так волдырь! Зве-ери настоящие, и Митя с наслаждением растёр в ладонях пойманного «зверя».
А с ума когда сошёл?
Кто? А-а, этот. Меня другое сейчас интересует, и Скоморох перекинул на кровать Виктора Палыча газету. Ты поглянь-ка, романтик. Как две капли!
Виктор Палыч развернул. На одном из снимков в репортаже о Чечне на висилице болтались три бородатые головы.
Фу! Ну ты прям скажешь.
А что, не похож разве? Пришили голову и к нам в палату. Мироныч, ты как считаешь, могли нам басмача подселить? Или как по-сегодняшнему кличут ну, которых из Дагестана намедни вышибли?.. Вах-хобиты?
Герцог покряхтел, прежде чем ответить:
Что ж они, своих вешают?
Ну-у Может, бей своих, чтоб чужие боялись?
Герцог опять покряхтел:
Это уже романтизм с большой дороги, и закрыл глаза. Он неважно себя чувствовал: вчера вечером его навестили парень с девицей, соседи по дому, принесли бутылку водки, потом парень сходил ещё за одной. Девица после никак не могла распроститься: «Вы, клиенты, не грустите без меня, потому что я вас всех люблю. Желаю вам» она много чего желала, путалась, и всё никак не могла закруглиться, пока парень не вывел её за руку. Однако через минуту она вернулась и сделала общий поклон, наподобие эстрадных.
Теперь вот герцог рассиропился, думает иногда вслух о том, как ему будет несладко одному дома на одной ноге, когда выпишут, да ещё думает, как бы так втихаря от врачей снять очередную гирьку с аппарата, называемый тут «вертолётом». Короче, неплохо бы опохмелиться Он уже намекал Скомороху, которого вчера также угощали, как сторожила (к тому же у него с герцогом были одинаковые переломы), что долг платежом красен, но тот никак не среагировал денег у него нет потому что. Да, собственно, послать в магазин всё равно некого.
Виктор Палыч незаметно задремал. И приснилось ему: привезли какой-то большой аппарат, засунули туда ногу «клиента» и стали проводить испытание. «Вот сволочи! подумал клиент в образе Виктора Палыча. И ведь обязательно на мне! Кролика подопытного нашли!» Он уже сообразил, что это не наяву, а во сне, однако колено так ныло, что он по инерции злился на «испытателей».
Вечером в палату поместили бомжа бомжа не бомжа, но что-то наподобие, с изуродованной кистью правой руки, точнее торчащим из повязки будто ошпаренным указательным пальцем, всё остальное, как он объяснил, заикаясь, срезало циркулярной пилой. И Скоморох тут же в открытую его окрестил: «Перст указующий!» И Перст этот устроился на койке рядом с герцогом. Вскоре герцог заелозил на своём приподнятом в изголовье ложе, стал покусывать седой ус, затем как-то незаметно сговорился со своим новым соседом, и тот вышел минут на двадцать Вернулся с бутылкой и разлил по стаканам. Скомороха новые компаньоны обошли и он молчком глотал слюну, отвернув голову к стене.
Чуть позже Перст сбегал за второй бутылкой, и опять Митя остался не при чём. Виктор Палыч наблюдал за ним и сочувствовал: Перст и ему не понравился с первой же минуты. Это был бомж «чего изволите». Он порывался всем угодить и больным и персоналу: ложки-тарелки подать, мочу вынести и прочее, причём после этого своего угождения мог взять что-нибудь с чужой тумбочки сигарету ли, кусок хлеба В конце концов, он возбудил против себя неприязнь и самого герцога, чьё нападение на Перста было для всех полной неожиданностью.