Нередко, словно белые, исхлестанные дождями и ветром черепа, виднелись из земли круглые камни, плотно обросшие с северной стороны мхом, с седыми отливами зелени.
Они шли по разминированному проходу в лесной целине, обозначенному свежими зарубками на стволах.
Наконец они достигли лагеря школы; ничто не выдавало сверху его присутствия; вокруг дремучий, девственный лес, не срублено ни одного дерева, не вытоптана трава, не помят кустарник и подлесок. Землянки сообщались между собой умело замаскированными траншеями, которые одновременно были приспособлены для ведения круговой обороны и имели удобные запасные выходы в глухое ущелье.
И землянки и ходы сообщения были настолько искусно спрятаны, что можно было пройти невдалеке от них и ничего не заметить.
- Опытные, ловкие, канальи, - заметил Дудник. - Сколько раз я предупреждал, с ними надо держать ухо востро... - Слова были обращены к Пустовойту, покорно принявшему этот упрек и в знак согласия наклонившему голову. - Э, да тут уже нас опередили!
Возле раскопок у братской могилы негромко разговаривали штабные офицеры, только что приехавшие по вызову. Прибыл и представитель военной прокуратуры, подполковник юстиции, деловые качества которого хорошо знал Дудник. Внешне же это был несколько суматошный бодрячок, заработавший к сорока пяти годам брюшко и лысину. Увидев подходившего генерала, он направился к нему доложить о своем прибытии.
- Здравствуйте, Александр Петрович, - поприветствовал Дудник, успели из Львова?
- При сегодняшних транспортных возможностях, товарищ генерал... Лицо подполковника отмякло в добродушной улыбке.
- Познакомьтесь: секретарь Богатинского райкома Ткаченко.
- Очень кстати, товарищ Ткаченко, вы мне будете крайне нужны, сказал подполковник. - Если фантасмагория, о которой мы краем уха слыхали, подтвердится...
- Только, Александр Петрович, не заводите дела на Павла Ивановича, а то пришьете ему связь с бандеровцами...
- Что вы, что вы, товарищ генерал! Как можно?..
Бойцы вытаскивали трупы и укладывали их в десяти метрах от ямы. Вынося трупы, они протоптали дорожки по глине, выброшенной из могилы. Каждого убитого фотографировали, осматривали его одежду, искали документы.
На кромке поляны стояли два бронетранспортера с водителями и стрелками наготове. Человек десять мотострелков наблюдали за разгрузкой братской могилы. Металлические щупы, приспособленные для поиска схронов, были очищены от земли и закреплены ремнями на бортах за скобы.
Генерал подошел к бойцам, взмахом руки отставил рапорт старшего, обратился к первому, ближе всех стоявшему к нему рядовому:
- Как фамилия?
- Рядовой Горчишин, товарищ генерал! - Солдат ответил звонко, с юношеской непосредственностью и гордостью за оказанную ему честь разговаривать с генералом.
Ветер качнул верхушки буков. Покружившись, медленно упали на землю желтые листья. Где-то неподалеку застучал дятел.
Генерала заинтересовал молоденький солдат Горчишин, отличавшийся от привычных ему фронтовиков, заинтересовал как человек, призванный в армию после войны, как один из тех, кому предстоит продолжить дело обороны.
- Вот так, товарищи, война окончилась, а убийства продолжаются.
Горчишин промолчал. Слова генерала не были обращены непосредственно к нему. Карие глаза молодого солдата с бахромчатыми ресницами глядели доверчиво.
- Вы кем были до призыва, товарищ Горчишин? - спросил Дудник.
- Комсомольским работником. И сейчас член комсомольского бюро, товарищ генерал.
- В стычках участвовали?
- Участвовал, товарищ генерал. Я из минометного расчета.
Подходили еще бойцы.
- Знаете, кого выкапываем, товарищ Горчишин?
- Точно не знаем. Говорят, "эсбисты" расстреляли курсантов, захотевших выйти по амнистии.
- Верно. Слепые убили прозревших. - Генерал присел на бревно, снял фуражку. - Молодых хлопцев побили.