CLXXII
Рыбинский струнный квартет был разрушен
Успехом.
Снисходительный комплимент
В петербургской прессе
Расколол участников
На желающих перебраться в столицу
И сторонников немедленного отъезда в Лейпциг,
Чтобы завоевание Европы
Оттуда начать.
Согласие ушло безвозвратно.
Милый, деревенский по своему уровню квартет
Приказал долго жить.
CLXXIII
CLXXIII
Под установленной в Париже
Гигантской
Скульптурной группой
«Рабочий и колхозница»
С блаженным видом стояла
Ее набравшаяся абсентом мать
Вера Мухина.
Изумительный Париж,
Всемирная парижская выставка,
1937-й год.
Дыши. Живи.
Лови момент.
CLXXIV
Залегшего с азбукой малолетнего
Пушкина
Изводили каркающие на крыше
Вороны и желчное брюзжание
Его расхристанной
Няни Арины Родионовны.
Ворон повышением голоса не заткнешь,
А на няню он прикрикнул,
Заставил ее вскочить,
Состоявшаяся стычка была
Кулачной.
Первой из многих.
CLXXV
Отстраненный от командования
За допущенное им пьяное
Падение за борт
Капитан второго ранга Дындин
Ходил по Порт-Артуру,
Беспрестанно высказывая
Несогласие.
Я же ничего особо порочащего не сделал.
И Нахимов падал. И Ушаков!
И Крузенштерн!
CLXXVI
Замотавшийся обтрепанным шарфом Косоглотов
С актерской биржи на Страстной площади
Уходил на подъеме.
Его ангажировали.
Роль говорящего дерева,
Воспламеняющегося от плевка
Злого волшебника Лубистала,
Грозила страшными ожогами, но оплата
По косоглотовским меркам
Чудненькая.
Творческое удовлетворение?
Возможно.
Нет, нет, любопытная роль, поработаем.
CLXXVII
Уволенный из консерватории
Римский-Корсаков
Вошел к себе в спальню,
Лег на кровать,
Услышал пружины,
Намеренным движением тела
Скрип пружин повторил,
Единственным повтором не ограничился,
Николай Андреевич извивался, повторял, нагнетал,
Сладкая романтическая мелодия.
Она рождалась у него в голове.
CLXXVIII
Видя подергивающийся глаз
Готовящегося к сече
Александра Невского,
Матерый воевода Борис
Успокаивающе сказал, что бояться незачем,
Тевтонский Орден уже не тот,
Богородица нас не оставит!
Мужающийся князь кивал,
В заступничестве Богородицы не сомневался,
Но его глаз продолжал предательски
Подергиваться.
CLXXIX
Несравненный Пушкин,
Проснувшийся в объятиях
Громадной дворовой девки Евдокии,
Не мог из них вырваться.
Девка храпела,
Руки, несмотря на рьяные усилия
Субтильного поэта, не разжимала,
Пушкин, веря в себя, не расклеивался.
Еще рывочек, и свобода
Меня радостно встретит у входа,
Ого, весомо пришло. Годится, чтобы ввести
При оказии.
CLXXX
Взбаламученная большевиками полковая
Чернь
Поставила поручика Гранецкого
У березы,
Вскинула стволы, чтобы его расстрелять,
«Кто в меня выстрелит,
Тому Зеленый Призрак
Лишай на яйца нашлет!»,
Поручик расчетливо прокричал.
Бунтовщики съежились,
Разбрелись,
Народ, ухмыльнулся поручик.
Дремучие суеверия и Карл Маркс,
Все у них, дурней, в кучу.
CLXXXI
Заходившего
На декадентские посиделки
Иеромонаха Симеона
В вопросе
Истинности православного вероисповедования
Переспорить было нельзя.
Аргументировано прижатым к стене,
Он лающим голосом отбивался,
Срывал шторы,
Просто лаял,
Декаденты его любили.
Считали своим.
CLXXXII
По обе стороны от повозки,
На которой громоздились узлы
С добычей, вывезенной из загородного дома
Подвергнувшейся ограблению вдовы Дапоновой,
Шагали совершившие
Не первое
Подобного рода злодеяние
Бадульников и Кузьма Ромкин.
Вдову, кажется, убили,
Усадьбу обчистили,
Спокойно углубляются в лес.
Но вдова не валяется
За ними она уже скачет.
Голова перевязана, взгляд сущий лед,
Заприметив их вдалеке, винтовку с плеча
Снимает.
CLXXXIII
Смурного Александра Блока
Оттащили за шиворот от поручней
Троицкого моста.
Не нужно самоубийств!
Заря новой жизни восходит!
Его бормотание, что он не прыгать готовился,
А на воду смотрел,
Благодетели не расслышали,
Вперед к Марсовому полю ушли,
Красными флагами
Бодро размахивая.
CLXXXIV
Высоченный царь Петр,
Держа в тайне,
Кто он есть,
Обучался в Голландии всяким полезным ремеслам
И как-то раз
Увидел местного жителя,
Бывшего на голову выше него.
Российский государь выпучил
Глаза,
За долгий, показавшийся наглым взгляд
Получил от голландца затрещину,
Гордыню смирил.
Кошмар ведь, а не голландец.
Прибьет недорого возьмет.
CLXXXV
CLXXXIV
Высоченный царь Петр,
Держа в тайне,
Кто он есть,
Обучался в Голландии всяким полезным ремеслам
И как-то раз
Увидел местного жителя,
Бывшего на голову выше него.
Российский государь выпучил
Глаза,
За долгий, показавшийся наглым взгляд
Получил от голландца затрещину,
Гордыню смирил.
Кошмар ведь, а не голландец.
Прибьет недорого возьмет.
CLXXXV
У неразгибающейся сельской труженицы
Курочкиной
В красную революционную армию
Насильно забрали троих сыновей.
Брошенными под конницу генерала Шкуро,
Матвей, Степан и Павел
Погибли.
Месяцем позже люди из сельсовета
К Курочкиной пришли.
Запоздалое сочувствие безутешной матери
Выражать? Не совсем
Они огляделись,
Поморщились от наблюдаемой
Нищеты, задачу посильно решили.
Корыто у Серафимы Андреевны реквизировали.
CLXXXVI
Борис Анешулин,
Коммерческий советник посла
Российской Империи в Австро-Венгрии,
Порекомендовал господину послу
Вложить казенные средства
В быстро растущие
Акции паровозной компании «Клюх».
Посол, подумав об обогащении,
Кивнул,
Деньги пошли работать,
Затем произошло ужасное
Стечении обстоятельств.
Из-за него компания «Клюх»
Обанкротилась.
Таков бизнес, Анешулин, разведя руками, сказал.
Таков наш конец! напившийся с горя посол
Объективно заметил.